— Про ручку как вентиль я уже давно поняла, — с трудом сдерживая раздражение, произнесла я. — И про размеры сейфа тоже. Может, ты помнишь еще какие-то детали? Царапины, вмятины, потертости?..

— Царапины, — эхом повторила она, утопая в прострации.

Она часто выпадала из реальности. Ее глаза покрывались мутной пеленой, словно разворачивая перед внутренним взором картинку из воспоминаний.

— Царапины-царапины-царапины, — вдруг как заведенная затараторила она. — Демоны!

Рухнув в кресло, она сдавила виски длинными костлявыми пальцами. Начала раскачиваться взад-вперед. И, признаюсь честно, меня до одури перепугала бы подобная картина, если бы за прошедшие несколько дней я с десяток раз не наблюдала за ее приступами паники.

Винить Миранику за них я никак не могла. Как и отделаться от мысли, что мне попался самый сложный… «клиент».

Встав со своего места, подошла к сестре Митчела и присела перед ней на корточки. Возвращать ее «обратно» я тоже научилась — уже выяснила, что если Миру не остановить, то приступ затянется. Как? По воспоминаниям из моего родного мира: то ли в фильме в каком-то подсмотрела, то ли в книге прочла.

— Мира… Сколько я с собой взяла кисточек? — мягко коснувшись ее плеча, спросила я.

— Три… Нет, три! — рвано ответила она.

— А сколько у тебя книг лежит на тумбе? — перенаправляя ее внимание, произнесла я.

— Шесть… Нет, семь! — на пару градусов спокойнее произнесла Мираника. — Хочу увидеть брата.

Последнее она произнесла почти жалобно. Бросив взгляд на часы, я убедилась, что Митчел уже должен закончить принимать клиентов. Потому почти сразу сообщила его сестре:

— Я за ним схожу, хорошо?

Мне малодушно хотелось слинять из комнаты и взять перерыв. Голова гудела, глаза болели — мне просто необходимо выбраться на свежий воздух.

— Стой! — она вцепилась в мою руку. — Я знаю чары, которые позволили бы мне показать тебе картинку из моих воспоминаний. Но… магия… Моя магия. Ма-ги-я!

Если первую часть фразы она сказала твердым, ровным голосом, то закончила на высокой ноте. Паника явно набирала обороты, требовался Волдер.

— Мира, я схожу за твоим братом, — осторожно расцепив ее пальцы, я избавилась от хватки и направилась в коридор.

Стоило мне оказаться «на воле», как дышать сразу стало легче. И представить сложно, как приходится врачам в дурдоме, если я сама чувствую себя истощенной всего за неделю контакта с сумасшедшей.

Почти сразу в коридоре меня перехватил Остин, моя временная капитуляция окончилась, так и не начавшись.

— Чай, кофе? Горячий шоколад? — деловито поинтересовался он.

— Лорда Митчела, — ответила я. И, немного подумав, добавила: — Еще два кофе и один горячий шоколад, пожалуйста.

Мираника обожала горячий шоколад. Стоило ее губам коснуться горьковатого напитка, как она тут же успокаивалась. За это время у меня даже сложилось впечатление, что только им она и питается.

— Будет исполнено, — отозвался Остин, тут же разворачиваясь в обратную сторону.

Я тоже развернулась, только в комнату возвращаться не спешила. Подошла к окну в конце коридора и приоткрыла одну из створок. В легкие проник свежий воздух, я счастливо зажмурилась под лучами закатного солнца. Внутри тут же разлилось спокойствие…

Я справлюсь. Я со всем справлюсь — повторяла себе как мантру. И с каждой секундой верила в это все больше. Пусть сейчас нам с Мираникой трудно найти контакт, но и определенные подвижки в деле есть: теперь она не шарахается от меня, как от чумной. А когда сама берет в руки кисть, криво и схематично показывает то, что не может описать словами. Еще неделя-другая, и я точно смогу изобразить вещь из ее воспоминаний.

Но есть ли у нас эта неделя?..

— Устала? — Волдер подошел со спины, положил руки мне на плечи, чуть притягивая к себе.

— Немного, — призналась я. — Мираника сегодня очень волнуется. В твоем присутствии ей спокойнее. Посидишь с нами?

— Конечно, — мягко ответил он, прижимаясь к моей макушке подбородком и спуская руки на талию.

— Ты в курсе, что сейчас даешь людям еще больше поводов для сплетен? — смешливо поинтересовалась я, намекая на настежь открытое окно.

О том, что у нас с Митчелом роман, судачил почти весь город. По меньшей мере те, кому вообще было дело до того, с кем может встречаться самый завидный холостяк города. По поводу «самого завидного холостяка» — это мне с важным видом заявил Цветочек.

Откуда пошла сплетня? Понятия не имею. Но Генри заявил, что досужие разговоры пошли после нарисованного манифеста напротив дома мэра. Вроде как полицаи и начали судачить, лишний раз подтверждая мысль, что самые большие сплетники — мужчины.

— Пусть лучше думают о том, что свободная художница Ярослава крутит роман с самим лордом Митчелом, — с усмешкой начал он, — чем узнают истинное положение вещей.

— То есть мы с тобой не крутим роман? — наигранно возмущенно поинтересовалась я, даже не пытаясь скрыть улыбку.

— Не нравится мне слово «крутим», звучит оно как-то легкомысленно, — усмехнулся лорд Митчел.

В конце коридора послышались шаги. Чуть обернувшись, я увидела Остина, двигающегося в нашу сторону с подносом. Тяжело вздохнув, я волевым усилием разомкнула объятия и направилась в свою персональную камеру пыток.

Мираника, казалось, и с места не сдвинулась. Сидела в своём излюбленном кресле и ничего не выражающим взглядом смотрела в стену. Волдер подошёл к ней и уселся напротив. На его лице промелькнула печаль — было видно, что наблюдать за сестрой, пребывающей в подобном состоянии, ему тяжело.

Устроившись на принесенном специально для меня стуле — чуть поодаль, ближе к зашторенному окну — я приняла чашку с кофе и погрузилась в лицезрение камина. Мысли разбрелись по самым укромным уголкам подсознания, потому в мирный и тихий разговор Волдера с сестрой я не вслушивалась.

Мольберт, сколоченный Эвеном, стоял прямо напротив меня. Напоминание о том, что очередная попытка развеялась прахом. Чтобы не портить себе настроение еще сильней, я сняла с мольберта рисунок с «не таким» сейфом и установила чистый холст.

Поймала себя на мысли, что, если сегодня придётся нарисовать еще с десяток ящиков с ручками как вентиль, я окончательно свихнусь. И в то же время было понятно, что, кроме меня самой, с этой задачей вряд ли кто-то справится.

А потому решила все же позволить себе перерыв, но творческий. Над идеей для рисунка долго не думала, пальцы с зажатым грифелем — еще один презент от Митчела — сами нарисовали овал лица. Еще пара штрихов, и я обозначила положение глаз, носа и рта.

Недолго думая, спустилась ниже, схематично набрасывая очертания тела. В пальцах проявилась уже знакомая вибрация, нутро залило теплом — и остановиться я уже не могла.