Шрифт:
Закладка:
Воистину урок истории, для которой настоящая ценность Человека не в звоне монет и драгоценных камнях, землях и дворцах, а в его мыслях и поступках!
Глава 16. Королевство Италия. Занавес
«Объявляю, что в течение двенадцати лет был заговорщиком, чтобы обеспечить независимость моей страны, чтобы найти сторонников в парламенте, чтобы отыскать товарищей во всех провинциях Италии, и сегодня замышляю заговор с двадцатью шестью миллионами итальянцев».
С мая по ноябрь 1860 года европейский континент переживал один из важнейших этапов своей трансформации в новейшей истории, который сопровождался удивительным походом Гарибальди и его «Тысячи», крушением Королевства обеих Сицилий, поражением Папского государства и утратой большей части территории, входившей в его состав на протяжении тысячи лет, активностью Сардинского королевства, превратившегося в геополитического игрока на юге континента, углублением противоречий великих держав и перекраиванием границ. Эти события стали прелюдией к еще более грандиозным изменениям, последовавшим на континенте в ближайшее десятилетие и в конечном итоге приведшим к глобальной Первой мировой войне и катастрофе «старой» европейской цивилизации.
Бурная динамика политического движения на Апеннинах последних месяцев и решающая роль в нем наиболее мощной, сильной и подготовленной страны (Пьемонта) итальянской цивилизации вели к тому, что вопрос объединения всего полуострова в единый государственный организм становился делом нескольких недель. Однако на каких основах должно было произойти объединение? Насколько крепко будут связаны части нового государства, никогда прежде, с момента падения Западной Римской империи, не составлявшие единого целого? Как будут решаться проблемы и противоречия между регионами и территориями, находившимися на разных уровнях экономического, социального и общественно-политического развития? Какие государственные и общественные институты должны сцементировать новое государство? Возможно ли пьемонтцев, ломбардцев, тосканцев, неаполитанцев, сицилийцев превратить в нацию граждан-итальянцев одного государства? Жизнеспособно ли будет новое объединение на политической карте Европы?
Перед руководителями Пьемонта и, прежде всего, главой правительства совершенно неожиданно появились задачи, сложность и масштаб которых менее года назад они не могли даже представить. В условиях Европы середины XIX века с мощным развитием экономики промышленного типа и процессом формирования продвинутых общественных отношений это была беспрецедентно трудная головоломка. Форсированный ход объединительных процессов в Италии вызывал, с одной стороны, чувства эйфории и удовлетворения, а с другой — тревоги, поскольку действия властей, необходимость коих диктовалась жизнью, могли иметь фатальные последствия для нового государства.
«Актуальной задачей 1860–1861 годов, — рассуждает Холт, — было придать некую однородность объединенному королевству. Общий принцип Кавура заключался в том, что Италия должна основываться, как и Пьемонт, на монархии, армии и парламенте. На этом фундаменте теперь предстояло многое построить. Армия должна быть истинно итальянской, а новое государство обладать флотом, который не станет позором среди военно-морских сил иностранных держав. Законодательство и государственный долг должны быть унифицированы, и необходимо приложить усилия для восстановления национальных финансов после потрясений предыдущих лет. Однако было не до бюджетных сокращений. Необходимо было создавать полноценную систему образования. Для того чтобы Италия была экономически и политически жизнеспособной, ей требовалось больше шоссейных и железных дорог не только для торговых целей, но и для объединения людей в стране, где расположены Апеннинские горы и огромные внутренние расстояния как с севера на юг, так и от Альп до австрийской границы, что было серьезным препятствием на пути к единству. И все это должно было делать правительство, которое из-за ограниченных полномочий было скорее олигархическим, чем демократическим, и имело мало контактов с людьми»[535].
«Первым шагом к достижению всех этих целей, — продолжает Холт, — было создание общей законодательной системы и новой гражданской администрации. В течение многих лет Кавур и умеренная партия полагали, что федеративная Италия будет предпочтительнее унитарного государства, и, возможно, только после вторжения в Умбрию и Марке Кавур публично продемонстрировал, что принимает унитарный принцип. Можно было подумать, что какой-то след этих старых федеральных наклонностей будет найден в организации нового государства, но на самом деле правительство решило навязать централизованную бюрократию всей стране. Поскольку Турин был столицей, а законы Сардинии и договорные отношения с зарубежными странами были предписаны всей Италии, то в других регионах появилось много недовольных насильственным принятием пьемонтских институтов»[536].
В дополнение ко всем внутренним трудностям глава кабинета министров Сардинии столкнулся с острой внешнеполитической проблемой. Резкое усиление небольшого королевства, превращение его в регионального и континентального игрока, стремительные процессы итальянского объединения, разрушившие континентальный баланс сил, насторожили великие державы (за исключением особого мнения Великобритании в отношении итальянской политики, провозглашенной либеральным кабинетом Палмерстона) и стали основой для разрыва отношений между Сардинией и рядом государств. До последнего момента сохранялась опасность нападения абсолютистской Австрии, которая с учетом «варшавского свидания» монархов в октябре 1860 года могла быть реализована при поддержке Пруссии и России. Кавур дипломатическим путем попытался нейтрализовать внешнюю угрозу, но при этом уделил большое внимание укреплению группировки пьемонтских войск в Ломбардии. Отвлечение значительных сил королевской армии для похода в Папскую область и Неаполитанское королевство только усилило тревогу на северных границах Пьемонта и в самом Турине.
Раздражение Наполеона III, подпитываемое мощным внутренним давлением католиков и консерваторов, вылилось в угрозу прямого вмешательства северного соседа в ход дел на полуострове. Французский контингент в Риме был значительно усилен. Возросли мощь и активность императорского флота в прибрежных итальянских водах. Наполеон III направил корабли и войска в район Гаэты, где продолжалась борьба между бурбонскими и сардинскими войсками. Цель французов заключалась в оказании помощи армии Франциска II. В конечном итоге все эти действия не привели к прямому столкновению между сардинскими и французскими войсками, но напряжение витало в воздухе. В начале января 1861 года французы из Гаэты были отозваны, что сделало положение защитников крепости безвыходным. 14 февраля Гаэта капитулировала, а Франциск II перебрался на территорию Папского государства.
Наполеон III. Художник А. Ивон, 1868
Политическое «поражение» Гарибальди в Неаполе и его отъезд на Капреру кардинально не изменили общественные настроения. В условиях падения «старых режимов» многие дворяне, клерикалы, военные, чиновники были скорее готовы присягнуть на верность Савойскому дому, нежели столкнуться с нестабильностью и угрозой красной республики. При этом беднота и безземельное крестьянство, по сути, мало
