науку, эволюционную историю планеты и смысл жизни всех наших предков, которые сделали свой вклад в будущее своих потомков. Вымирание – это крах главного проекта человечества”.

114

Cм., например, работы Cohen (2011), Scheffler (2009), Frick (2017).

115

Ник Бустрём (2013) развил эту мысль: “Вероятно, мы обязаны также, подобно архивистам, хранить наследие человечества, переданное нам предками, и невредимым передавать его потомкам. Мы не хотим оказаться слабым звеном в цепи поколений и не должны ни стирать, ни забывать великую историю человеческой цивилизации, над которой человечество трудилось на протяжении тысяч лет, ведь совершенно ясно, что рассказ еще не доведен до логического конца”.

116

Это цивилизационное терпение прекрасно описал Стюарт Брэнд (2000): “Экологические проблемы считались неразрешимыми, поскольку их невозможно решить за год-другой… Оказывается, экологические проблемы разрешимы. Нужно просто упорно работать на протяжении десятка или трех десятков лет, чтобы приблизиться к их разрешению, а разрешение это порой наступает лишь спустя столетия. Энвайрон-ментализм учит нас терпению. Полагаю, терпение – важнейший навык здоровой цивилизации”.

117

Хотя это и уводит нас в сторону, можно также рассмотреть цивилизационные добродетели, связанные с нашими отношениями с окружающим миром. Так, ненадлежащее обращение с другими животными и средой, где мы живем, говорит, что мы недостаточно участливы и заботливы.

Также можно отметить, что защита будущего может мотивироваться такими направленными на индивидов добродетелями, как благодарность (прошлым поколениям), сочувствие и лояльность (по отношению к будущим поколениям) и единство и солидарность с остальным человечеством. Джонатан Шелл (1982, pp. 174–175) рассматривает любовь как обобщение родительской, или репродуктивной, любви, то есть любви, с которой мы приводим в этот мир новых людей.

118

Мне повезло работать над этим вопросом со своими коллегами из Института будущего человечества – Андерсом Сандбергом и Эриком Дрекслером. В своей статье ‘Dissolving the Fermi Paradox’ (Sandberg, Drexler & Ord, 2018) мы провели количественную оценку текущих научных представлений и сомнений по вопросу о происхождении жизни и разума. Мы продемонстрировали, что существование миллиардов звезд не доказывает, что где то должен быть внеземной разум. Вполне возможно (и даже, пожалуй, вероятно), что шанс зарождения жизни на любой из этих звезд сообразно мал. Опираясь на наши научные знания, можно с равной вероятностью предположить как то, что мы одни во Вселенной, так и то, что Вселенная кишит жизнью. С учетом этого отсутствие признаков разумной внеземной жизни ничуть не удивительно и не парадоксально: чтобы объяснить его, не нужно строить сложные теории – имеющиеся данные просто говорят, что с большей вероятностью мы такие одни.

Мы предполагаем, что в прошлом ученых вводило в заблуждение использование “точечных оценок” для всех величин в уравнении Дрейка. [“Уравнение” Дрейка (F. Drake, 1961) – формула оценки количества внеземных цивилизаций, включающая такие чисто спекулятивные параметры, как “доля планет, подходящих для возникновения жизни, действительно порождающая мыслящих существ”, и потому не имеющая никакого научного значения. – Прим. науч. ред.] Если заменить их статистическими распределениями возможных значений, мы увидим, что даже при высоком среднем или медианном числе внеземных цивилизаций высок шанс, что их просто не существует. Мы корректируем оценку в сторону такой возможности, если не видим никаких признаков их активности.

119

Можно рассматривать эту космическую значимость как способ пролить свет на моральную ценность, которой человечество обладает по другим причинам, или как дополнительный источник ценности, или как нечто важное и бесценное. Далее я приведу мнения ведущих поборников идеи о нашей космической значимости.

Мартин Рис (2003, p. 157): “Препятствий на пути зарождения (и сохранения) сложной жизни может быть столько, что Земля окажется единственным оплотом сознательного разума во всей нашей галактике. В таком случае наша судьба имеет поистине космическое значение”.

Макс Тегмарк (2014, p. 397): “Именно безбрежность космоса в первую очередь заставила меня ощутить свою ничтожность. И все же мы – и только мы – видим эти величественные галактики и считаем их прекрасными. Одни мы придаем им значение и делаем свою маленькую планету самым важным местом во всей наблюдаемой Вселенной”.

Карл Саган (1980, p. 370; перевод А. Сергеева): “Космос может быть плотно населен разумными существами. Но преподанный Дарвином урок очевиден: в других местах не будет человека. Только здесь. Только на этой маленькой планете. Мы столь же редки, как вид, находящийся под угрозой исчезновения. Каждый из нас драгоценен в масштабах Космоса”.

Дерек Парфит (2017b, p. 437): “Если мы единственные рациональные существа во Вселенной, о чем говорят нам новейшие данные, то вопрос о том, появятся ли у нас потомки или преемники за миллиарды лет, в которые это вообще возможно, приобретает еще большее значение. Некоторые из наших потомков могут прожить жизни и создать миры, которые, хотя и не смогут оправдать прошлые страдания, все же дадут нам всем, включая тех, кто страдал сильнее остальных, причины радоваться тому, что Вселенная существует”.

Джеймс Лавлок (2019, p. 130): “Всего 300 тысяч лет назад, когда появился человек, эта планета, единственная во всем космосе, приобрела способность познавать себя… Теперь мы готовимся передать дар знания новым формам разумных существ. Не печальтесь из за этого. Мы сыграли свою роль… быть может, у нас есть надежда, что наш вклад не будет полностью забыт, когда мудрость и понимание выйдут за пределы земли и соединятся с космосом”.

Мы рассматриваем космическую значимость человечества с точки зрения консеквенциализма, обращая внимание, что чем более редок разум, чем большая часть Вселенной останется безжизненной, если мы не выживем и ничего не предпримем, – тем больше вклад, который мы можем внести.

120

В конце концов, мы можем обрести значимость даже с точки зрения масштаба. Космологи полагают, что размер крупнейших когерентных структур во Вселенной достигает миллиардов световых лет в поперечнике – такова ширина крупнейших войдов в космической сети. Поскольку Вселенная расширяется все быстрее, разрывая свою ткань, а рассчитывать можно только на гравитацию, безжизненная материя не в состоянии сформировать более крупные структуры.

Однако нам неизвестно о существовании какого либо физического ограничения, которое не позволяло бы человечеству создавать когерентные структуры или паттерны гораздо больших масштабов – с диаметром примерно до 30 млрд световых лет. Таким образом, мы можем формировать крупнейшие структуры во Вселенной, что делает нас уникальными даже по этому параметру. Управляя галактиками в этой области, собирая и сохраняя их энергию, мы также можем стать творцами