и, возможно, непоправимую ошибку (которой мудро избежал его предшественник, когда страну охватила эпидемия передозировки опиатами). Трамп заявил, что принимает на себя всю ответственность за разрешение кризиса, и вышел на «передовую», хотя не имел ни малейшего представления, с чем столкнулся. («Когда некто занимает пост президента США, его власть абсолютна, и так и должно быть» – 13 апреля.) В целом он почти не упоминал о COVID-19 в январе и феврале; в марте его наконец убедили отнестись к проблеме серьезно («Я чувствовал, что это пандемия, задолго до того, как все назвали ее пандемией» – 17 марта), и на какое-то время рейтинг одобрения его деятельности даже вырос, потому что создавалось впечатление, что он контролирует ситуацию. Впрочем, мартовский подъем уровня его поддержки оказался краткосрочным. Ежедневные пресс-конференции были прекращены. Настойчивость, с которой он повторял, что увеличивать число тестов нежелательно, как будто они неким образом вызывают заболевание, которое призваны выявлять, была откровенно идиотской. Вскоре настроение многих избирателей переменилось: средний рейтинг одобрения Трампа упал с 47 % (в конце марта) до 41 % (в конце июня)[1158]. Все это было частью циркового представления, в котором журналисты и Трамп делали вид, будто все зависит от него, – и продолжали внушать это даже после того, как он, по совету Марка Медоуза, главы аппарата Белого дома, передал ответственность губернаторам штатов. (Конечно, даже если бы он этого не сделал, его бы порицали с таким же негодованием.) Но на самом деле причиной всего, что случилось, был катастрофический провал чиновников Министерства здравоохранения и социальных служб США, а особенно Центров по контролю и профилактике заболеваний, но об этом в прессе почти не упоминали.

На бумаге США были готовы к пандемии. В 2006 году Конгресс принял «Закон о готовности к защите от пандемии и любых угроз»; в 2013-м – продлил его, оставив название прежним; а в июле 2019-го была подписана новая версия: «Закон о продвинутых инновациях и готовности к защите от пандемии и любых угроз»[1159]. В октябре 2015 года двухпартийная исследовательская группа по биозащите («Голубая лента»), сопредседателями которой выступили Джозеф Либерман и Томас Ридж, опубликовала свой первый доклад[1160]. В 2019 году группа сменила имя и стала Двухпартийной комиссией по биозащите, «чтобы точнее отразить суть своей работы и актуальность миссии»[1161]. С августа 2017 года Роберт Кадлек, врач и кадровый офицер ВВС США, занимал в Министерстве здравоохранения и социальных служб пост помощника министра по вопросам готовности и реагирования. В сентябре 2018 года администрация Трампа опубликовала 36-страничную Национальную стратегию биологической защиты[1162]. Согласно плану ее реализации, в качестве одной из пяти целей предстояло «оценить риски, возникающие в ходе таких исследований, в которых нарушение безопасности может иметь очень серьезные последствия, – например, тех, что связаны с патогенами, потенциально способными вызвать пандемию». Как указал Джадж Глок[1163], после 2006 года появилось великое множество планов, как противостоять пандемиям[1164]. Но несмотря на все это планирование – а может быть, и «благодаря» ему, – никто до конца не понимал, кто же должен принять меры, когда пандемия наконец нанесла свой удар. И помощник министра по вопросам готовности и реагирования, который в первой половине 2020 года оставался в общем-то человеком-невидимкой, явно не стремился ни за что отвечать[1165]. Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC), как гласит их основополагающий документ, «играют важнейшую роль в противодействии угрозам общественного здравоохранения внутри страны и за ее пределами», – и это, как кажется, возлагало немалую ответственность на их директора, Роберта Редфилда. Впрочем, Конгресс наделил большой ответственностью и Джерома Адамса, генерального санитарного врача США, хотя тот и подчинялся Бретту Жируа, помощнику министра здравоохранения. Поскольку и директор CDC, и помощник министра – а также руководитель Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов и директор Национальных институтов здоровья, – все отчитывались перед Алексом Азаром, министром здравоохранения и социальных служб, то можно было бы предположить, что всем руководил именно министр. Впрочем, ответственность (по крайней мере согласно его обязанностям) несло и Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях (FEMA, директор – Питер Гейнор). Агентство отчитывалось перед Чедом Вулфом, исполняющим обязанности министра внутренней безопасности, или, возможно, перед его заместителем. И не следует забывать про собственное подразделение Белого дома – оперативный штаб по борьбе с коронавирусом, – которое возглавила Дебора Биркс, «координатор мер по реагированию», по основной должности – координатор глобальной программы США по борьбе со СПИДом. Но несмотря на это, из всех чиновников, представляющих систему здравоохранения, перед широкой публикой чаще всего появлялся Энтони Фаучи, директор Национального института аллергических и инфекционных заболеваний.

Безусловно, по крайней мере некоторые официальные лица подозревали, что пандемия принесет много неприятностей. 10 октября 2018 года помощник министра Кадлек прочел в Центре Штрауса при Техасском университете лекцию о том, как развивается политика в сфере биологической защиты. «Если мы ее не создадим [страховую политику на случай пандемии], – сказал он, – и потом столкнемся с пандемией, это будет SOL [англ. shit out of luck, „все хреново“]». «Мы все тут веселы, но это так, показуха», – добавил Кадлек[1166]. Если и требовался пример того, насколько деградировали за последние двадцать-тридцать лет государственные (и некоторые частные) учреждения США, этот подошел прекрасно[1167].

Итак, проблема была не только в том, что президент просчитался. Спецслужбы, как кажется, сделали все от них зависящее, предупредив о том, какую серьезную угрозу представляет вспышка в Ухане, – даже несмотря на то, что в Китае сперва не хватало американских представителей, поскольку администрация Трампа свернула программу «Прогноз» (учрежденную в 2009 году при финансовой поддержке Агентства США по международному развитию как часть инициативы по противодействию угрозам возникающих пандемий [EPT])[1168]. И Центры по контролю и профилактике заболеваний, и Министерство здравоохранения и социальных служб, и Совет национальной безопасности – все знали об опасности уже к первой неделе января. Питер Наварро, один из советников президента по торговле, неоднократно и верно предупреждал об опасности «тяжелой пандемии», способной зародиться в Китае[1169]. Среди других влиятельных лиц, осознавших серьезность положения, были Мэтью Поттингер, заместитель советника президента США по национальной безопасности; а также сенатор Том Коттон и Элизабет Чейни, входившая в Палату представителей США[1170]. «Это станет самой масштабной угрозой для национальной безопасности из всех, с которыми вы столкнетесь в дни вашего президентского срока, – сказал Трампу 28 января его советник по вопросам национальной безопасности, Роберт О’Брайен. – Это будет самое трудное, с чем вам придется иметь дело»[1171]. Запреты на въезд в США, наложенные на путешественников из Европы