а увидел другое. Я думаю, что все на Фаэруне, кто в то время пытался провидеть, почувствовали то же, что и я: умышленное, безрассудное высвобождение волшебства многих посохов одновременно, в одном месте, и все они были направлены на одну и ту же цель.

— Ты имеешь в виду, что маги повсюду чувствуют это, когда один волшебник убивает другого? — В голосе Нурессы звучало недоверие. — Неудивительно, что вы все такие сложные.

— Нет, обычно мы не чувствуем таких вещей, и сила ощущений не поражает нас так сильно, чтобы наши собственные заклинания превращались в лесной пожар, —сказал ей учитель Раунтлавона. — Причина, по которой так случилось это на этот раз — цель высвобожденного волшебства. Высший. Я видел его, стоящего на дне шахты с тремя смертными магами, в то время как на него дождем обрушивалась магия, стремящаяся уничтожить. Но его внимание было в другом месте.

— Азут? Кто был настолько безумен, чтобы использовать магию в попытке уничтожить бога магии?

Леди-лорд выглядела удивленной.

— Этого я не видел, — ответил Айриклаунаван. — Я, однако, видел, что рассматривал Азут. Призрачную колдунью, которая пыталась убить Избранного Мистры.

— Кто это? — спросила великая леди. — Какой-то слуга богини?

— Да, — мрачно сказал эльфийский маг, — ты его, возможно, помнишь. Припомни тот день, когда мы бежали из гробницы — гробницы, обставленной колоннами с глазами. Над нами висел маг, спящий или пойманный в ловушку, и он вышел после того, как мы убежали. Он спросил тебя, какой это был год.

— О, да, — пробормотала леди-лорд, унесясь взглядом к картине прошлого, — и я сказала ему.

— И тем самым мы заслужили благосклонность богини Мистры, — заметил Айриклаунаван, — которая передала этот замок в наши руки.

Леди Нуресса нахмурилась.

— Я думала, что Амандарн выиграл право на эти земли, играя в кости с некоторыми торговыми лордами, рискуя при этом всеми нашими деньгами, — сказала она.

Раунтлавон стоял очень тихо, не желая, чтобы его сейчас снова вышвырнули. Несомненно, это была еще более опасная тайна, чем...        

— Амандарн потерял все наши деньги, Несса. Фолоссан чуть не убил его за это, и им пришлось бежать, когда он украл несколько монет, чтобы купить еду той ночью, и был пойман. Они вдвоем спрятались в святилище Мистры — забрались прямо под алтарь и спрятались под его тонкой тканью. Там они уснули, хотя оба клянутся, должно быть, их погрузила в сон магия, потому что они почти ничего не пили и были взбудоражены своим бегством и опасностью. Когда они проснулись, все наши деньги вернулись в сумку Амандарна — вместе с титулом на замок.

Бровь великой леди изогнулась, и она спросила:

— И ты веришь в эту историю?

— Несса, я использовал заклинания, чтобы вытащить все до единой подробности из их голов, после того, как они рассказали мне. Все так и было.

— Понимаю, — спокойно сказала великая леди. — Раунтлавон, знай, что это еще один секрет, который нужно сохранить, или тебе придется бежать от четырех Лордов Замка, а не только от одного.

— Да, великая леди, — сказал ученик, затем сглотнул и повернулся к ним обоим.

— Есть кое-что, что я должен сейчас сказать. Если что-то случится с Великим Азутом — или Пресвятой Мистрой — и магия продолжит рушиться, у всех нас будет серьезная проблема.

— И какая же, Раунтлавон? — спросила леди Нуресса почти ласковым тоном, лаская пальцами рукоять ее длинного меча.       

Взгляд Раунтлавона опустился на эти пальцы, чья легендарная сила была одной из скал, на которых стоял его мир, затем снова поднялся, чтобы встретиться с ее стальными глазами.

— Я думаю, мы должны молиться за Азута или найти какой-нибудь способ помочь ему. Замок был построен с большим количеством магии, — поспешно сказал он двум лордам. — Если его заклинания подведут, он падет — и мы вместе с ним.

Выражение лица великой леди не изменилось. Она повернула голову, чтобы встретиться взглядом с лордом Айриклаунаваном.

— Это правда?  

Эльф просто кивнул. Нуресса мгновение смотрела на его. Ее лицо оставалось спокойным, но Раунтлавон увидел, что ее рука теперь сомкнулась на рукояти длинного меча и сжалась так крепко, что костяшки пальцев побелели. Она снова посмотрела ему в глаза.

— Хорошо, Раунтлавон, у тебя есть какой-нибудь план, как предотвратить такую катастрофу?   

Раунтлавон развел пустыми руками, отчаянно желая стать героем и увидеть, как в ее глазах просыпается любовь к нему... Желая, чтобы он мог дать ей больше, чем свое отчаяние.

— Нет, Нуресса, — он был поражен, услышав свой спокойный шепот. — Я всего лишь ученик. Но я умру за тебя, если ты попросишь.  

* * * * *

Он с диким ликованием вытащил свой клинок из покачнувшейся колдуньи, чтобы вонзить его в Великого Врага, которого он так долго преследовал, хваткого, вонючего человека, который осмелился запятнать яркий Кормантир своим присутствием и обречь Дом Старим. Теперь он был беспомощен перед ним, способен двигать только глазами — подходяще, чтобы увидеть, откуда настиг его рок.

— Ощути свою смерть, человеческий червь, — прошипел Илбрин, — и знай, что Старим отомс...

И это были его последние слова, поскольку вся магия, которую древняя волшебница втянула в себя, снова вырвалась наружу, в огненном потоке чистой колдовской энергии, которая поглотила лезвие, освободившее ее, и эльфа, чья рука держала этот клинок, в единой бушующей волне, которая разбилась о дальнюю стену пещеры и проела твердый камень, как будто это был мягкий сыр, продвигаясь вперед, пока не увидела дневной свет на склоне за ним. Стон падающих деревьев и камней усилился.

Саэреде взвыла, изо рта у нее вырвалось пламя, и отлипла от Эльминстера. Ее туман отступил, превратившись в облако, чьи темные и отчаянные глаза несколько мгновений умоляюще глядели, прежде чем оно рухнуло и превратилось в вихрившуюся пыль. Эл все еще шатался и кашлял, прижимая руки к изуродованному горлу, когда Азут шагнул вперед и высвободил магию, чье жуткое зеленое свечение затопило руны и пыль, которой стала Саэреде. Подобно нежной волне, накатывающей на пляж, заклинание бога проникло в расщелину, в которой спрятался Илбрин, и все остальные уголки разрушенной пещеры. Затем оно замерцало, приобрело блестящий золотистый оттенок, который заставил Белдруна ахнуть, и поднялось с