Он ушел от нее поздней ночью…

* * *

Больше недели Матвей не показывался. После работы Диана поехала домой на автобусе, а там Ростислав.

— Здравствуй, Диана. Ты с работы?

— С работы, Ростик. Ты, что это — усы отращивать придумал? Зачем?

— А что?

— Мне не нравится. Сбрей. Так некрасиво — заявила она.

Но Ростислав, видимо, очень гордился своими новыми усами.

— А, поняла! Думаешь так ты будешь старше выглядеть? В этом дело?

— Как это ты догадалась? — рассмеялся парень.

— Ну я же догадливая… Ладно, хочешь ходить с усами, ходи. Но зачем такие чингисханские? Оставь нормальные…

Ростик улыбался, но все-равно остался при своем мнении.

— Какой-то ты стал непослушный — покачала головой Диана.

Они вместе вышли на остановке, Ростик пошел в магазин за папиросами, а Диана к своему дому направилась, но встретила Цыплятниковых. Таня номер один уже третью неделю в гинекологии лежит, вот погулять вышла в халате больничном, и Шурик с ней. Диана остановилась с ними поболтать, в это время Ростик из магазина возвращался.

— Ребенок мой идет. Купил сигареток. Давай сюда — она руку протянула.

Он хотел было отдать свое приобретение, но раздумал.

— Ростик! Тебе курить рано еще — заявила она — нет, вы только посмотрите на него. Совсем от рук отбился. Не слушается, спорит со мной, усы отращивать вздумал.

— Напои меня квасом — попросил Ростик.

— Ты за водой давно не ходил…

Танька рассмеялась, а Шурик сказал ей:

— Пойдем, а то их не переслушаешь.

Цыплятниковы ушли в сторону больницы, а Ростик за Дианой последовал.

— Ладно, напою тебя квасом, и домой тебя сразу отправлю. Потому что некогда тобой заниматься. Мне комнату белить надо — сказала ему девушка.

Ростислав попил квасу, потом аккуратно погладил ее лицо.

— Зря стараешься, Ростик, морщинки уже не разгладишь.

— Я нежный. Я разглажу — сказал он — можно я приду к тебе часов в двенадцать?

— Можно. Только в семь утра. В это время я просыпаюсь, а в двенадцать я уже сплю.

— Но я все-таки приду — сказал он на прощание.

— Не вздумай ходить по ночам, Ростик, я тебе запрещаю.

Ростик послушался, и ночью не пришел…

* * *

В пятницу вечером Сосновский появился.

— Что делать-то будем? — спросил он.

— Как скажешь?

— Решай сама.

— Я не хочу сама. Скажи ты.

— Нет, решай, как будет лучше для тебя и для меня. И мне скажешь — заявил он.

Матвей хотел было уйти, но она его удержала.

— Не уходи, побудь со мной еще немного, без тебя так грустно…

За окном дул противный ветер, была поздняя ночь. Матвей пригрелся, и задремал, постепенно уснул на веранде. «Бедный мой, совсем не высыпается» — подумала Диана, прилегла рядом, долго не могла уснуть, прислушиваясь к его мерному дыханию.

«Что бы он ни говорил, как бы ни боролся со своими чувствами, а все-равно он меня любит…»

18 июля. Разговор на твоем языке

В субботу Сосновский ушел от Дианы в шестом часу утра, а вечером снова явился к ней, хоть и не обещал. Диана как раз собралась в баню идти.

— Ты меня подождешь, не уйдешь? — спросила она, облачившись в розовый халатик.

— Не уйду, конечно.

— Ну, сиди, не плачь без меня.

— Постараюсь.

— Я скоро.

Матвей остался на веранде, покуривал сигаретку, читал журнал. Вернулась Диана, чистая, с мокрой головой, обернутой полотенцем, как чалмой.

— Как ты тут, не заскучал?

— Скучал, конечно.

Он посадил ее к себе на колени.

— Знаешь, меня сюда на вытрезвителе подвезли. А на остановке Беляшов и компания. Спрашивает: «А ты к кому?», я говорю: «К Басковой» Они сначала не поняли, а потом: «К Диане Антоновне, что ли?» И заулыбались. Чего это они?

— Так завидуют, наверно, — усмехнулась Диана.

— А на свадьбе ты с Беляшовым гуляла? — задал он вопрос, который его давно мучил.

Диана удивленно в его лицо посмотрела.

— Я не поняла… ты что меня к Беляшу ревнуешь⁈ Смешно! Он просто сосед, и вообще, не в моем вкусе. А твой Андрон видел Беляшова не со мной, а с Малей, они же оба свидетелями у Светиковой были. Ты у него уточни, Матюша.

— Я спрошу у него, и у Беляша спрошу.

— Спроси, золотце — сказала она и подумала: «Он мне просто не доверяет. Да и пусть. Вот, я про него справки не навожу»

Диана вспомнила, как однажды Матвей к ней пришел, и на крыльце столкнулся с дядей Варфоломеем, тот в гости приходил.

— О! Знакомый — сказал дядя, а парень скромно поздоровался и смутился.

— Теперь тебе твой родственник про меня расскажет, и ты во мне разочаруешься — произнес Матвей после этой нечаянной встречи.

Видимо, дядя Варфоломей что-то про него знал, компрометирующее. На квартире у дяди жил Никита Евтушенко — коллега Матвея. Значит, Сосновский часто бывал у друга в гостях, и что там такое происходило, что теперь Матвею за это стыдно, Диана выяснять не стала. Ведь если бы дядя посчитал нужным, сам бы сказал, а нет, значит, и думать об этом не стоит… Ну было и было, зачем ворошить?

От воспоминаний отвлек Сосновский. Сообщил:

— Я собираюсь рапорт подать, уеду отсюда в Менск.

— Я с тобой поеду — заявила Диана.

— Хм… Так ведь я зачем туда поеду? Там же Наташка, мы поженимся, ее родители купят нам кооперативную квартиру.

Диана поджала свои тонкие губы, прищурила глаза. Неспеша сняла с головы «чалму», небрежно распустила влажные волосы, и сказала:

— Ну, если так… я тебя больше не люблю.

— Так не шутят — проговорил он серьезно.

— Так, как ты тоже не шутят — пожала она плечами с равнодушным видом.

— А, ты из-за Менска обиделась? Да брось ты, не слушай меня, что я болтаю… В Менск я все-равно уеду, если не в этом, то в следующем году. А с тобой или нет, зависит только от тебя.

— Откуда я знаю, что нужно слушать, а чего не нужно?

— Так ведь это я у тебя научился так разговаривать, тебя же тоже не поймешь, где ты шутишь, а где говоришь серьезно.

— И ты со всеми так разговариваешь?

— Нет. Только с тобой. Мне кажется, когда я говорю с тобой серьезно, ты меня не понимаешь и тебе это неинтересно. Стоит только заговорить на «твоем языке» ты сразу оживляешься.

— Я давно разучилась говорить нормальным языком.

— Давай учиться. Я подойду тебе в