Если Однорукий и переживал тогда о чём-то, то лишь отом, чтобы эти лощённые ублюдки поверили, что почерневшая голова тогонесчастного пленника — это голова Виктора Зверева. Однорукого исправно таскалипо детекторам лжи и каждый из них он успешно обманывал. Что-то, а лгать он умелпреотлично. Парень потом ещё долго слышал, как не верил своим глазам Соломон икак подозрительно на него смотрел Каин.

«Скряга, видимо, поверить не может, в то, чтоупустил такую ценность, — ухмылялся про себя Однорукий, — быть может от обидыего кондрашка скорей хватит».

Толпасгущалась и текла втекала в храм, как вода втекает в реку. Церемония проходилав храме имени Святейшего Инквизитора Азриэля, которого в народе звали ЧёрнымДраконом. Прямо в храме, за апсидой размещалось его изваяние, выполненное стакой кропотливостью и дотошностью, что этой работой мог восхититься даже Микеланджело,будь он жив.

Статуя представляла из себя воина, высокого, втроевыше человеческого роста, облачённого в древние и аскетичные доспехикрестоносца. Поверх простой кольчуги была наброшена ряса, с красным крестом нагруди, прорезающем тонкой линией плечи и грудь до пояса. В одной могучей иогромной руке Азриэль держал длинный, трёхметровый клинок. Меч этот был совсемне каменным изваянием, а самым настоящим — инкрустированный серебром и золотомэфес, выполненный в виде дракона, расправляющего крылья, с красными рубиновымиглазами и широко раскрытой пастью. В зубах дракон удерживал чёрный алмаз, ахвост ящера перетекал в длинное, серебряное лезвие. На нём длинной росписьюзмеились заговоры и чары, лучше из всех которых выделялась надпись на древнейлатыни, звучащая как «Ultima ratio regum» — последний довод королей. Вдругой руке Азриэль держал свой разбитый в бесконечных сражениях, железныйшлем, по которому проходила шрамом широкая трещина. Когда человек задиралголову, чтобы взглянуть Чёрному Дракону в глаза, то видел перед собой человекас длинными, густыми волосами цвета тьмы, мощную квадратную челюсть, на которойвыросла такая же густая и длинная, как волосы, борода. Глаза блестели аметистоми плащ, рваный и длинный, будто бы развевался на ветру.

Однорукий, глядя на этого воина, родом из древности,где миф правил над реальностью, не раз задавался вопросом о том, действительноли был такой человек как Азриэль Чёрный Дракон? А если и был, то человеком илидемоном в человеческом обличии? Время стёрло недостатки этого человека, стёрлоего прошлое, вместо этого оставив только героический миф о том, как Азриэльостановил Четырёх Всадников Апокалипсиса и запечатал все Врата Ада. Полегендам, он выковал свой Шторм с помощью силы Четырёх Архангелов, и божьяблагодать расплавила Древнее Серебро, а сам Азриэль ковал металл семь дней исемь ночей. Он разбил не один кузнецкий молот, выпарил не один десяток бочек сводой, а температура в кузнице стояла такая, что даже демоны, тянущие руки вАзриэлю, сгорали заживо. И вот, когда древний герой выковал свой легендарныймеч, то ни один демон, ни одно существо со злом внутри, не могло противостоятьжгучей благодати Шторма. И, с помощью своей чудовищной силы, веры в ВысшееБлаго, Азриэль сражался с демонами сорок дней и сорок ночей, пока не запечаталвсе Врата и не положил конец такому событию, как Буря Огней.

А потом этот засранец ещё нашёл в себесилы остановить Всадников. Впрочем, это уже совсем другая история.

Храм тоже, как считал Однорукий, соответствовалсвоему господину. Огромный сводчатый купол мог вместить под собой почти семьтысяч человек и сейчас он был забит почти полностью. Инкрустированный золотом исеребром, он то и дело прорезался хороводом из драгоценной мозаики, с помощьюкоторой мастера изображали святых: Иисус Христос, Дева Мария, ангелы иархангелы, лики и престолы. Спуская свои золотые и серебряные пальцы вниз,церковь богатела и цвела. Купол удерживали восемь узорчатых, расписанныхзолотом и разноцветной радугой драгоценных камней гранитные столбы,изукрашенные декоративными трещинами. Здесь смешивался стиль барокко, готики,архитектуры эпохи Возрождения. Резные узоры, картины, гобелены, застилали собойвсё пространство церкви Святого Азриэля, разукрашенные в золото и цветадрагоценности. Шесть арок, поддерживаемых столбами, были также обрамлены чистыми древним золотом, а с мозаичных окон цепью спускались хороводы люстр, чтогорели яркими огнями.

Сидений или лавок здесь не было — большая площадь, отделённаяшироким и высоким иконостасом, простирающем свои руки до самого потолка. Иконысохранили за собой только название — в действительности за статуей Азриэлярасполагались меньшие по размеру, но не по тщательности своей проработки изваяниябогоподобных существ. Азриэль держал свой Шторм в одной руке, протягивая еголезвие вперёд, так, чтобы каждый входящий мог видеть величие и могуществодревнего героя. От тела, облачённого в латы, летели ангелы, с крыльями, белыми,как сам снег, выступая своими формами из стены. Чем выше Однорукий поднималголову, тем больше различал ангелов, святых, а в самом центре иконостаса изизваяний блестел своим гротеском расписной крест, отлитый из чистого серебра иразмером был, не меньше, чем клинок Азриэля. Всё это чудо архитектурной мысли проступалоиз стены, протягиваясь из мира иного в реальность, перемежаясь с классическимииконами, обрамлёнными золотой рамкой.

За неимением сидений, люди толпились подлевырезанной мраморной лестницы, которую ограждали змеёй идущие серебряные цепи.Посередине, там, где цепи образовывали ворота, стояли два бугая, позволявшиепроходить только священнослужителям, что участвовали в сегодняшнем ритуалеВозрождения.

Несмотря на чудовищное количество человек, в которомОднорукий боялся утонуть и не всплыть, все вели себя культурно и тихо. Шепотки,конечно, слышались и тут, и там, однако тишина одеялом окутала всехприсутствовавших. Согласно ритуалу Возрождения, на церемонии моглиприсутствовать все — простые горожане, нищие, аристократы и инквизиторы, ведьГосподь любит всех своих детей и в священном месте каждый забывает о своёмположении и достижении, склоняя голову перед Всевышним. Однако даже в такомместе, как в храме Святого Азриэля, люди разбились кучками и старалисьдержаться друг от друга подальше. Больше всего, конечно, было юных, совсемзелёных крестоносцев — молокососов, которые и своего первого демона-то неубили. Но присутствовать такие должны, чтобы не забывать, как упорная служба вИнквизиции впоследствии награждается. Гораздо меньше было горожан и богачей —они толпились ближе к середине храма, а кто-то пробрался и прямо к ограднымцепям, но больше всего было попрошаек и нищих, которые сновали у входа в храм.Охрана то и дело выпроваживала очередного наглеца, пока тот кричал о несправедливостии жестокости этого мира.