тайно сотрудничают с исмаилитами. Они пришли к соглашению, и султан снова назначил Низам аль-Мулька своим визирем. Но султана настаивала на том, чтобы Тадж аль-Мульк сохранил за собой этот пост. Низам расположился под Нехавендом и собирал силы, чтобы нанести удар по Исфахану, свергнуть соперника и восстановить престиж султана и свой собственный. Он послал эмиру Арслану Ташу приказ взять и уничтожить Аламут не позднее чем через месяц. В противном случае он предъявит ему обвинение в государственной измене. Аналогичный приказ он отдал и Кызыл Сарику, который все еще держал в осаде крепость Гонбадан в Хузестане. Султана и ее визирь отправили ему это послание под присягой и просили оказать им помощь и поддержку в этом кризисе.

Хасан немедленно ответил гонцу.

"Прежде всего передайте мои приветствия вашим хозяевам. Затем скажите им, что я был весьма удивлен, когда они недавно нарушили данное мне обещание. Теперь они нуждаются и снова обращаются ко мне. И несмотря на то, что они нарушили свое слово, я снова приду к ним на помощь. Но скажите им, чтобы в следующий раз они хорошо подумали, прежде чем снова разочаровывать меня. Пусть то, что сейчас произойдет с их врагом и со мной, послужит им предостережением".

Хасан отстранил его от должности и приказал адъютантам Музаффара устроить ему роскошный обед и осыпать подарками.

"Это решающий момент", - сказал он двум сидящим на большом помосте. Он выглядел исключительно спокойным - спокойным, каким может быть только человек, только что принявший необратимое решение.

"Итак, Низам аль-Мульк снова у руля. Это значит, что он будет безжалостен к нам и сделает все возможное, чтобы раздавить и уничтожить нас. Поэтому нам нужно поторопиться с действиями".

Собравшиеся на помосте с любопытством смотрели на него.

"Что вы планируете делать?"

"Уничтожьте моего смертельного врага раз и навсегда".

В эти дни ибн Тахир воплощал свою тревогу, тоску и всю отчужденность своей души в стихах. Он писал их на клочках пергамента, которые тщательно скрывал от посторонних глаз. Постоянно пересматривая каждую строчку, он находил хотя бы крупицу утешения для всех мук и терзаний своего сердца. Под предлогом подготовки задания для учеников он уединялся в своей комнате и писал стихи там, либо предавался одиночеству и дневным мечтам.

Некоторые из его стихотворений звучали так:

Раньше моя душа была

полна святыми учениями Пророка,

Сайидуны, Али и Исмаила,

Предвестниками грядущего.

Теперь только твое лицо, Мириам,

владеет моим сердцем и наполняет мою душу.

Твой чарующий голос и волшебная улыбка,

Аромат твоих алых губ, чистота твоей груди,

Твои стройные руки, твое идеальное телосложение,

мудрый дух, знающий ум, так не похожий на других женщин,

А твои глаза! Эти прекрасные, сумрачные глаза,

как горные озера, глубокие, не поддающиеся воображению,

которые сверкают под вашими бровями, как мраморные скалы.

Я вижу в них себя и

весь мир! Где

теперь

место

для Али, Исмаила и Пророка?!

Ты - мой Али, Исмаил и Пророк,

Моя тоска, вера, мой Аллах,

Повелитель духа, ума и сердца.

Вы - мой мир, мой рай, мой Аллах.

Когда мой разум, Мириам, видит твое лицо, в

сердце закрадываются странные сомнения.

Действительно ли ты из плоти и крови, как я и другие, подобные мне,

кто думает, чувствует и хочет, как мы, Божьи создания?

Знак под моим сердцем - вот доказательство?

Или ты всего лишь фантом, лишенный плоти и костей, созданный

тайным искусством нашего Мастера?

Если это так, то как мне избавиться от этого обмана,

что я влюблен в воздух, в порыв ветра, в ядовитое дуновение?

Как я смею богохульствовать! Святой человек - обманщик?

Кто может развеять эти тревожные тайны?

О, каким жалким Фархадом я стал, разлученный с

моей дорогой Ширин. Что это за могущественный господин,

который установил границу между мной и ею?

Неужели это Махди, Пророк, а может быть, Аллах?

Неужели, обезумев от любви, я должен высечь ее образ из

камня? Или, обезумев от тоски, всадить

в сердце топор?

Кто дал вам власть, Сайидуна, Впускать

живых в рай?

Может быть, и вы имеете туда доступ?

Вы знакомы с Мириам? (Я дико завидую!)

Возможно, вы обладаете тайным знанием

о таинствах, которые совершали жрецы наших предков, о тех, кого

Пророк изгнал, чтобы они терпели

Адские муки в Демавенде?

Если это правда, то Мириам, мой любимый лунный луч,

будет всего лишь отвратительным варевом из

какой-то черной субстанции и твоей магии.

Нет, этого не может быть. Дейвы все еще спят

в горах безмятежным сном. Нужно быть негодяем, чтобы

отрицать сладкую и совершенную истину вашего чуда.

Почему ты не укажешь мне путь, ведущий

к Мириам, о Сайидуна,

Добрый объединитель, жестокий разделитель?

Если для того, чтобы вернуться к

ней, мне

потребуется смерть, скажи только

слово,

и я прыгну с самой высокой скалы.

Моя улыбка будет свидетельствовать о том, как сильно я ее люблю.

Или мне нужно вонзить нож в сердце,

чтобы вечно жить рядом с моей Мириам?

Приказывайте! Может быть, мне нужно прыгнуть через огонь

и присоединиться к дейвам? Только не надо больше ждать,

не надо терзаться разлукой, отделяющей

меня от рая, как Адама!

Верни меня к Мириам! Возьми

меня к ней,

пока жестокая тоска не разорвала мое сердце на две части.

Вечером Хасан вызвал к себе ибн Тахира.

"Крепка ли теперь ваша вера?"

"Так и есть, сайидуна".

"Ты веришь, что я могу открыть для тебя врата в рай, когда захочу?"

"Да, сайидуна".

Они были одни в комнате. Хасан внимательно осматривал ибн Тахира. Как он изменился с того вечера, когда отправил его в сад! Он похудел, щеки впали, глаза глубоко запали. В них светился лихорадочный, тоскливый огонь. Он видел: его машина работала с пугающей надежностью.

"Хочешь ли ты заслужить вечную радость для себя?"

Ибн Тахир задрожал. Он посмотрел на Хасана ярко, умоляюще.

"О, ...