20 Ferguson 1984, с. 12.

21 Lee 2014, с. 222, сравните Fry 2006, с. 5: “люди способны на огромное зло”. Вместо того чтобы обсуждать склонность к насилию, такие ученые-руссоисты жалуются на гоббсовцев, которые якобы искажают их подборки оценок насильственной смертности среди охотников-собирателей в свою пользу (например, Lee 2014).

22 Tooby, Cosmides 1990 и McCrae, Costa 1997 обсуждают универсальность базовой психологии человека.

23 Цитата Фридриха Великого: из письма 1759 года к Вольтеру. Возможно, на мысль о звериной природе человека его натолкнуло поведение отца, Фридриха Вильгельма I, который часто бил его в детстве (в свободное от создания армии гигантов время).

24 Gat 2015; Wrangham, Glowacki 2012. Тут я хочу подчеркнуть, что, сравнивая человека и шимпанзе, я говорю о характере их социальных взаимодействий. Я вовсе не имею в виду, что мобильные охотники-собиратели больше похожи на шимпанзе, чем мы с вами.

25 Wrangham, Glowacki 2012.

26 Glowacki, Wrangham 2013, 2015.

27 Mathew, Boyd 2011.

28 Wiessner 2006, с. 177.

29 Bourke 2001, с. 67.

30 Там же, с. 105.

31 Там же.

32 Boehm 2011.

33 De Quervain et al. 2004.

34 Bourke 2001, с. 155.

35 Я говорю “мало чем отличаются” вместо “ничем не отличаются”, чтобы подчеркнуть, что простые военные действия все же гораздо сложнее устроены, чем межгрупповая агрессия у животных. Так, простые военные действия варьируют от наследственной вражды до эпизодических сражений; иногда в них играют роль личные неприязненные отношения; жертвами в них часто оказываются те, кого подозревают в каком-то дурном поступке; они могут происходить в рамках внутренних или внешних войн; в процессе таких военных действий могут образовываться альянсы между группами. Простые военные действия подвержены культурному влиянию, то есть зависят от представлений о необходимости мести, традиций военной подготовки, патриархальной идеологии, лингвистических различий между группами и т. п. Я не хочу преуменьшать влияние подобных факторов на частоту и характер насилия. Тем не менее, несмотря на всю вариативность, которую эти факторы вносят в простые военные действия, они не меняют внутренней логики коалиционной проактивной агрессии в системах анархических войн.

Также я хочу обратить внимание на то, что объяснение причин, по которым происходят убийства, – не самая большая проблема теорий небольших войн. Важная для эволюционных антропологов проблема связана с тем, что успех в межгрупповых столкновениях представляет собой “общественное благо”. В результате серии нападений атакующая группа может расширить свою территорию, и в таком случае все члены группы получают доступ к дополнительным ресурсам. А это означает, что у некоторых членов группы может появиться соблазн стать паразитами. Паразиты – это те, кто старается избегать участия в налетах, чтобы бесплатно получить доступ к дополнительным ресурсам. Если бы паразитами были все члены группы, войн бы не было. Lopez 2017 описывает эту проблему, отмечая, что она в большей степени характеризует наступательные, а не оборонительные войны. Пытаясь объяснить, почему проблема паразитов не препятствует практике простых войн, ученые иногда упоминают такие уникальные человеческие характеристики, как способность сплетничать или обычай наказывать или награждать членов группы в соответствии с их успехами на войне. Награды действительно могут иметь большое значение. Воинов, участвующих в простых военных действиях, могут чествовать публично или награждать дополнительным доступом к женщинам или материальным благам. Существуют данные, указывающие на то, что в сообществах с более высокой смертностью в простых войнах бойцы имеют доступ к более широкому набору потенциальных наград (Glowacki, Wrangham 2013). Известно также, что в некоторых сообществах земледельцев в Восточной Африке трусов наказывают плетьми; вполне вероятно, что наказания тоже могут стимулировать участие в простых военных действиях (Mathew, Boyd 2011).

Тем не менее на примере животных мы видим, что награды и наказания не обязательны для решения проблемы паразитов. Межгрупповая агрессия со смертельным исходом встречается среди шимпанзе и волков в отсутствие всех этих факторов. Например, у шимпанзе участие в межгрупповых столкновениях не было ассоциировано с наградами или наказаниями (Wrangham, Glowacki 2012). Некоторые самцы просто активнее других проявляют инициативу и ведут остальных за собой на вражескую территорию. Теоретически высокоранговые особи должны участвовать в столкновениях более активно, потому что для них на карту поставлено больше (Gavrilets, Fortunato 2014). Однако эта идея поддерживается ограниченным количеством данных, и возможно, что индивидуальные отличия активности объясняются какими-то другими причинами (Gilby et al. 2013).

36 Lahr et al. 2016.

37 Otterbein 2004; Gat 2006; Flannery, Marcus 2012. Тут нужно отметить, что сражения в сообществах оседлых охотников-собирателей, таких как коренные народы северо-западного побережья США или асматы Новой Гвинеи, имели черты комплексных войн: например, между воинами существовала иерархия. Поскольку сообщества охотников-собирателей стали вести оседлый образ жизни примерно в верхнем палеолите (около 40 тысяч лет назад), комплексные войны, вероятно, уходят своими корнями в тот период.

38 Другие примеры эволюции биологии человека в ответ на недавно возникшие факторы включают адаптации к повышенному риску заражения малярией и повышенному употреблению алкоголя. Возможно, сюда можно отнести также различные изменения когнитивных навыков и социального поведения, однако доказательства этих эффектов пока недостаточно надежны (Cochran, Harpending 2009).

39 Turney-High 1949.

40 Johnson, MacKay 2015 анализируют неравное распределение сил как основной принцип войны, опираясь на концепцию безопасной проактивной агрессии.

41 Keegan 1976; Collins 2008, 2009.

42 Цит. у Keegan 1976, с. 71.

43 Du Picq 1921.

44 Keegan 1976, с. 69.

45 Collins 2008, 2009; Grossman 1995.

46 Fraser 2000.

47 Keegan 1976, с. 20.

48 Психологический эффект мужской солидарности, формирующейся в военное время, судя по всему, сохраняется в течение долгого времени. Junger 2016 убедительно доказывает, что утрата чувства принадлежности к группе после возвращения с войны является основной причиной посттравматического стрессового расстройства среди ветеранов войн в США.

49 Bonaparte 1808. Hanson 2001 показывает, что командный дух в войнах важнее количества солдат.

50 Grainger 2007 отмечает, что Александр, хотя и был успешным военным командиром, не состоялся как политик.

51 Johnson, MacKay 2015.

52 ArreguÍn-Toft 2005.

53 Dixon 1976, с. 400.

54 Kornbluh (ред.) 1998, с. 1.

55 Там же.