– Он знает меня хорошо, я часто с ним делюсь мыслями. Конечно, ему не понравится идея того, что мне придется оставить его и его дочь, особенно после такого, но-о я найду, что сказать ему, – он невинно пожал плечами. – Ну что, парни, вот я и поделился с вами своим планом. Когда исполнять начну, не знаю, ведь надо письма написать, разослать, получить ответ, подождать, если кто-то придет, – он встает и потягивается. – Я, наверное, прямо сейчас и поеду в Немесму. Вы же справитесь с заботой о Мигеле без меня?

– Да, – кивает Даевин, улыбнувшись после вопроса, – справимся. Прям прямо сейчас едешь, что ли?

– Да, а чего ждать? Со здешними делами покончено, дети в безопасности. Тем более на мне их четверо, надо уже вернуть их своим семьям.

– Хорошо, прощаемся?

– Конечно, но не навсегда. Можешь сказать адрес, по которому тебе отправлять письма? Не волнуйся, я никому не скажу, если это секретно.

– А зачем это?

– Буду делиться некоторыми новостями, в особенности, связанными с моим новым планом. Даю тебе слово, даже под угрозой смерти никому не сообщу.

– Это резиденция Гайис в Лейдене, – ответил Даевин ему, Роберт кивнул и улыбнулся.

– Вот и все, за сим прощаемся, – он подошел к Даевину и пожал ему руку. – Мигель, – продолжил Роберт, – я буду еще долго помнить твой героизм, ты хороший парень, такой друг нужен каждому, – пожимает руку и ему. – А Корвин… Ну, тебя я не знаю, но ты тоже хороший парень, за компанию. Удачи тебе в своем деле, – он пожимает руку Корвину, – что бы это ни было.

Помахав на прощание рукой, Роберт наконец вышел. Парни продолжили сидеть.

– Бредовая идея? – спросил Корвин про решение убить богов.

– Без сомнения, – рассмеявшись внезапности вопроса отвечает Даевин, – но Роберт – человека слова, что сказал, то и сделает. Тем более, раз он сказал, что будет делиться новостями, то посмотрим, что из этого выйдет.

– Да уж, необычный парень, – говорит Мигель, массируя лоб, – и внутренне, и внешне.

– А вы что делать будете? Я тоже скоро ухожу.

– Я пока поработаю у господина Брауна, а когда Мигель восстановится, уволюсь и мы вместе пойдем путешествовать. Пойдем на юг.

– Да, мы уже спланировали. Мне бонуса хватит, чтобы обеспечить себя на ближайшие месяцы, так что мы не пропадем. А ты что будешь делать?

– Вернусь в Лейден. Моя госпожа, скорее всего, уже соскучилась по нам с Евой, – говорит он с иронией в голосе. – Нас не было около недели. А дальше – как получится.

Договорив с парнями, Даевин вышел и пошел к девушкам. Они сидели с тремя детьми: две девочки и мальчик. Ева видит его и сразу встает.

– Долго же тебя не было, о чем можно так долго разговаривать?

– Да нам с парнями всегда есть, о чем побеседовать. Я бы мог и дольше говорить, но не хочу, чтобы меня с другой стороны ждали. Так, что будем делать, едем домой прямо сегодня?

– Еще нет. Знаешь… Уже темнеет, а я всегда хотела поужинать в одном из ресторанов Ранежа, которые под открытым небом, еще и на одной из высоток…

– Ла-адно, намек я понял, но что с другими девушками и детьми?

– Ну, они чем-нибудь займутся без нас…

– Чем это займутся? – спрашивает Марта, прослушав их разговор. – Хочешь ответственность на нас кинуть? Ан нет! Я тоже с вами пойду.

– Вообще-то, это наше личное дело, Даевин мой гвардеец, он сопровождает меня в другом городе.

– Я вижу, как ты неровно дышишь по отношению к нему, а он мой муж, так что я его оставлять с тобой не собираюсь.

– Чего? А ты кто такая? Он, вообще-то, мой подчиненный, так что выполняет мои приказы!

– Вы уж разберитесь без меня, – отвечает Даевин, подняв руки, – я пока посмотрю за детьми.

Ева с Мартой начали дискуссию, в которой спорили о том, кто больше достоин пойти в элитный ресторан с лучшим гвардейцем Даевином, так как делиться никто не хотел. Сам же гвардеец отошел от них, чтобы не слышать эти женские споры. Подойдя к детям, он с радостью на лице заметил, что они уже не были такими напуганными, какими он их видел днями ранее, дети даже радуются, разговаривая с девушками. Скоро они и вовсе вернутся к своим родителям, которые даже не знают, что с их детьми происходило в эти дни, лучше им вообще не знать всех подробностей. Проводя время с ними, Даевин разговаривал о чести гвардейцев, показывал свое оружие и рассказывал истории из молодости. Но, прокручивая в голове произошедшие события, он все больше и больше поражался тому, насколько мир испорчен, раз для проституции используют детей. Как мерзко! Он был слишком наивен, полагая, что закон 1808 года (а ведь уже полвека прошло, это даже не недавно изданный закон) «О полном запрете эксплуатации детей» идеально сработал, раз он еще ни одного инцидента не встречал. Так среди детей и мальчики!

Растлители детей не знают границ извращению, думал Даевин. Пробуя одно извращение, они быстро переходят к другим, так как старое уже наскучило. Хорошо, что это обошлось, спасти детей удалось, хоть и не всех.

Газета «Время Ранежа» издала шокирующую новость, которая за день разлетелась слухами и вестями по всему городу. Она связана с приключениями Даевина, где он с Робертом были главными фигурантами, так как участвовали в бою и спасли детей. Это сделало его известным, что шло в разрез с его застенчивостью, ведь он не любит привлекать внимание неизвестных ему людей. А теперь что: его лицо на обложке газеты, ведь ради новости Даевина надо было сфотографировать, – некоторые люди стали его узнавать. Итак, показывая свой торианский меч и говоря о том, что нужно быть человеком честным и сильным, Даевин даже не понимал, как сильно повлияет на детей: они в итоге решили стать гвардейцами, как и он.

– Мы подумали, что пойдем вместе, – сказала внезапно подошедшая Ева, чьи шаги Даевин даже не расслышал, потому что был в эйфории от слов детей. Это были не просто слова в воздух, как это обычно у детей бывает, а твердые и уверенные слова, полные решимости. Улыбнувшись детям, он отвлекся на Еву, стоявшую рядом с ним и смотрящую на него с непонимающим взглядом, подняв левую бровь. – Чему ты так радуешься?

– Они сказали, что будут гвардейцами, – он в ответ погладил мальчика по голове, – как же такому не радоваться? А-а, – продолжил он после паузы, – о чем ты говорила?

– Мы пойдем вместе: ты, я и Марта, – после чего Ева поворачивается