вы ошибаетесь, ваша светлость, ваш сын умер. Я был свидетелем этого. А печать могла частично перейти с него на меня, потому что никто до сих пор не знает, что происходит при неконтролируемых выбросах, — я говорил медленно, мысленно прощаясь с матерью и сжигая за собой все мосты. Теперь мне стало абсолютно ясно, я не останусь в Российской империи. Как только свершится моя месть, я уеду. А прежде, мне нужно попытаться как-то с Громовым пересечься. Он саботировал приказ сегодня, может он что-то знает про нападение. — Вы ошиблись, я не ваш сын, — добавил я и вышел из комнаты.

Глава 19

— Откуда Керн узнал, что ты — оборотень? — набросился я на лису, врываясь к ней в комнату. После разговора с княгиней у меня тряслись руки, а еще мне постоянно казалось, что я упускаю нечто очень важное.

То, что я оборвал связь с имперским домом совершенно меня не трогало в моральном плане. Те обвинения в адрес княгини не были безосновательными, их вылил на нее Николенька, заткнув меня, выбравшись из своей конуры на поверхность, а после полностью исчез из моей сущности. Все, что оставалось на поверхности в виде российского аристократа ушло в небытие, и теперь я остался в одиночестве полноценной личностью, у которой ни перед кем нет никаких долгов и обязательств. Ну, еще и химитсу, конечно, от него, как от Николая я так легко отделаться не смогу, все же химитсу — это полноценный я. От всего этого шла кругом голова, и усугублялось чем-то, что я еще не мог объяснить до конца. И дело было не только в проклятом Громове.

— Кто? — Фудзико обернулась и удивленно посмотрела на меня.

— Князь Керн! Тесть князя Рокова, — я подпер спиной дверь и, скрестив руки на груди, сверлил ее прокурорским взглядом. Она переоделась и смыла с себя вечерний макияж, который нанесли на нее прислужницы по просьбе княжны. Тогда она выглядела вполне себе миловидной девушкой, совершенно не похожей на ту, что я знал. Все же штукатурка на лице, которые наносят на себя слабые мира сего, то есть женщины, скрывает довольно много. В случае с Фудзико, через нее было абсолютно не видно той хитрости и коварства, что проглядывалась на симпатичном личике сейчас. А может все дело и не в макияже, все же она немножко не человек.

— Но мне не представляли князя Керна, — лиса нахмурилась и встала с низкого диванчика, на котором до этого момента сидела, поджав под себя ноги. — Не помню, чтобы кто-то с этим именем присутствовал на вчерашнем ужине.

— Вот значит, как, — я задумался. Откуда старик вообще узнал, что в княжеском доме довольно экзотичные гости появились? Или он все же всех японцев, гостивший в доме его дочери так ласково обобщил? И чего я тогда на лисицу сейчас наехал. Сам сначала не разобрался. Только после этого можно было смело отлучать его от правящего дома, такой япононенавистик быстро бы развязал войну, сказав нечто подобное, например, Маэда, даже не тряхнув своей тупой седой башкой. Мотнув головой, я решил не заморачиваться. Пускай своим неадекватным папашей княгиня занимается, мне он вообще до фонаря. Все равно я решил здесь слишком не задерживаться. — Как ужин?

— А ты знаешь, довольно неплохо, — Фудзико подошла ко мне и остановилась очень близко, практически касаясь меня. — Мы зря переживали. Я вообще сначала тряслась, думала, в обморок упаду, все же не каждый день приходится ужинать вместе с правящим кланом. И не важно в какой стране. Но все обошлось. На столе присутствовало много японских блюд, видимо, повара были предупреждены, что ожидаются гости, вроде нас. Всем присутствующим, включая князя, было любопытно, нас всем представила княжна Софья, а потом все были представлены нам. Нас никто не оскорблял, не пытался унизить, и практически не спрашивали про наши взаимоотношения. Почти не спрашивали. До сих пор не укладывается в голове такая разница культур соседствующих Империй. Мы же останемся здесь? Я так давно не чувствовала себя человеком, — прошептала она, глядя пристально мне в глаза.

— И что же вы ответили про наши взаимоотношения? — я проигнорировал ее вопрос. Не хотелось сейчас думать о том, куда мы отправимся дальше, особенно сейчас. Двигаться мне было некуда, а лиса стояла так близко. К тому же, после моего ранения мы не занимались сексом, и сейчас я почувствовал, что вполне готов потерпеть возможную боль. Впрочем, я это еще до ужина понял, когда уговаривал себя сам, что ухлестывание за Сонькой — это маленько сильно неправильно.

— Как положено, Марико — неофициальная наложница, — Фудзико улыбнулась, придвинувшись еще ближе. — Мужчины выглядели о-о-о-чень заинтересованными, знаешь ли, — последнюю фразу она произнесла шепотом и легонько прикусила мочку моего уха. По телу пробежала дрожь, я подхватил лису на руки, быстро донес ее до широкой кровати и просто швырнул на нее, навалившись сверху. Она откинула голову и тихонько засмеялась, но очень скоро смех прервался, уступив место тихому стону.

Уже глубокой ночью, я откинулся на спину, ощущая себя вымотанным, но полностью удовлетворенным. У лисы не было запретных тем, так что я оторвался по полной. Фудзико прильнула к моему боку и положила голову на грудь, тихо посапывая. Как бы не хотелось остаться здесь до утра и вообще не шевелиться, нужно было вставать и двигаться к себе. Все же мы находимся в Российской Империи и нужно соблюдать традиции дома, который нас приютил.

Я отодвинул девушку и сел на кровати, разглядывая обнажённую лисицу, которая слегка прикрыла тело шелковой тканью.

— А ты кем мне приходишься? — продолжил я разговор, начиная неспешно одеваться.

— Про меня никто не спрашивал, — она тихо рассмеялась и вызывающе потянулась.

— И что, ты даже не нашла никого на званном ужине в качестве жертвы, прости, кавалера на долгую безбедную жизнь? — я оделся и выдвинулся в сторону двери.

— А я и не искала. Ёси, — она остановила меня, когда я уже практически вышел за дверь. Обернувшись, я пристально посмотрел на вдруг ставшую полностью серьезной лису, которая села на кровати, прижимая к груди шелковое покрывало, вцепившись в него, будто это было последнее, что могло ее от чего-то защитить.

— Что? — молчание затягивалось, а Фудзико явно хотела что-то мне сказать. Ненавижу эти все недопонимания и недоговоренности, тем более, что буквально десять минут назад она была вполне раскрепощена и всем довольна.

— Я не знаю, как ты к этому отнесешься…

— Да говори уже, — практически прорычал я, захлопывая дверь и прислонясь к двери спиной.

— Я