— Потому что именно он является единственным наследником вон того чудесного домика. Если его снести, то один участок будет стоить в десять раз дороже. И ведь в конторе, как и в отеле, вам в итоге скажут, что уже вели предварительные переговоры с «матушкой Доутсон».

— Ах ты… ах ты, лисья морда-а… — простонала так внезапно воскресшая жена мистера Фишера, с кулаками бросаясь на моего учителя. — Я убью тебя, сволочь! Ты всё испортил! Тебе не жить, я зуб даю, я выйду из тюрьмы и тебе горло вырву, с-с-сук…

Мистер Хаггерт вовремя успел перехватить яростную девицу и защёлкнул наручники у неё за спиной.

— Полегче с беременной женщиной, инспектор, — ни капли не испугавшись и даже не двинувшись с места, предупредил Ренар. — Вы ведь знаете, что жена может наследовать за мужем лишь в том случае, если у неё родится мальчик. Думаю, наша преступница сейчас на седьмом-восьмом месяце. Через пару месяцев её «матушка» покажет счастливо спасённого внука и на правах опекунши продаст дом.

— Но зачем она убила собственную мать?!

— Спросите у неё сами, — с улыбкой пожал плечами Лис. — Лично мне кажется, что просто ради того, чтобы не делиться деньгами. Хотя первоначальный план, вне сомнения, принадлежал покойной старухе. Уверен, что детали выяснит уже Скотленд-Ярд.

— Мы же и предъявим обвинения, — сурово подтвердил мистер Хаггерт. — Вы позволите заглянуть к вам вечером?

— Буду счастлив, инспектор!

Домой мы вернулись примерно через час.

Мой учитель почему-то не остался смотреть, как двое полисменов выводят грязно ругающуюся Джулию Фишер. Довольно поздно, ближе к девяти часам вечера, в дверь постучали, и старина Шарль доложил о визите инспектора. Мистер Хаггерт принёс с собой две бутылки: виски и коньяк.

Мгновенно был накрыт стол и поставлена закуска.

— Должен признать, Ренар, ваши методы вновь дали положительный результат. При виде Тауэрской тюрьмы, в которую давно никого не сажают, у девицы сдали нервы и она запела, как соловей по весне в йоркширских садах!

— Мм, — неспешно рассматривая на свет бокал с подаренным коньяком, покачал головой мой наставник. — И что же нового она рассказала?

— Ну-у. — Инспектор столь же медленно сделал глоток своего виски. — Покойная миссис Доутсон была настоящим тираном в женском обличье. Она заставляла своих дочерей заниматься…

— Сэр?!

— Простите, Ренар, я частенько забываю, что ваш секретарь ещё достаточно юн для таких разговоров. По счастью, её хватил апоплексический удар, и в тот же час пытливый ум её старшей дочери подсказал, как обернуть всю ситуацию на пользу семейства. Выбор пал на третью, но заодно действовали все.

— Согласен. Четыре сестры с топорами способны на большее, чем одна.

«Чин-чин», — церемонно чокнулись два бокала, один с виски, другой с коньяком.

— И поскольку дело завершили специалисты Скотленд-Ярда…

— Ни слова больше, дорогой инспектор! Моей наградой будет полное оправдание несчастного Фишера.

— О, это само собой. Но, однако же, есть вопрос…

— Я весь внимание, — кивнул мой наставник.

— Что, если когда-нибудь в далёком будущем прочтут записи вашего секретаря? Не сложится ли у кого-то превратное мнение о сотрудниках полиции? Не решат ли, что во всех случаях, где наши констебли, сыщики и детективы были бессильны, на помощь им всегда приходил некий месье Ренар? Который, даже не будучи стопроцентным англичанином, тем не менее умудрялся разрешать самые опасные загадки преступного Лондона.

— Вы хотите знать, запомнят ли мое имя? — от души рассмеялся Лис. — Но это зависит, наверное, уже даже не от меня и не от моих талантов.

— Но от кого же? — не понял инспектор Хаггерт.

— Майкл, ты всё записал?

— Да, сэр!

— Вот от него. Рекомендую обратить внимание. Возможно, дневникам этого мальчика суждено большое будущее.

Когда инспектор, пошатываясь, покинул наш дом, я деликатно спросил:

— Сэр, я понимаю, как легко вы раскрыли всё дело. Но почему вы спрашивали на рецепции про какую-то миссис Смитерсон? У вас были на неё какие-то подозрения?

— Ни в одном глазу. Просто Смит в Англии такая же распространённая фамилия, как Мюллер в Германии, Цой в Корее, Чипполино в Италии или Иванов в России. Главное было узнать, кто на самом деле поселён в том отеле.

— Значит, хоть в этот раз виновных накажут?

— Ты всё ещё нервничаешь из-за нашего знакомого тигра-убийцы, — фыркнул мой наставник, отхлебывая поданный дворецким кофе. — Не волнуйся, мы с ним ещё встретимся. И я тебя уверяю, рано или поздно он сломает свои клыки о закон…

Глава 4

И всё равно такой прекрасной крали…

О, как бы я хотел, чтобы всё это было правдой.

С высоты прожитых лет образ моего учителя казался мне всё более возвышенным и в чём-то даже трагичным. На моей памяти месье Ренар никогда не заводил романов, ни в кого не влюблялся и, быть может, прожил бы скучную жизнь истинного британского холостяка, если бы не одна тонкая история…

— О эта женщина! — с лёгким придыханием говорил он.

Я не собирался и не пытался с ним спорить. В конце концов, я даже не имел никакого морального права называть её женщиной. Ибо, во-первых, она являла собой восхитительный образец «близкой к природе», во-вторых, наверняка могла бы свести с ума даже святого! А мой учитель отнюдь не был святым…

Но, как я понимаю, вы тоже хотите услышать эту историю с самого начала. Что ж, леди и джентльмены, будь по-вашему…

Наступил холодный лондонский ноябрь, по ночам лужи на улицах покрывались коркой грязного льда. По утрам старый дворецкий традиционно распахивал окна для вентиляции помещения, и порой наши тренировки проходили в клубах пара от разгорячённого дыхания на сквозняке. Пару раз я пытался увильнуть, изображая старческий кашель, но неумолимый Шарль вытряхивал меня за шиворот из кровати, давал в руки палку, цепь, деревянный меч и заставлял драться.

Мой учитель месье Ренар (Ренье, Лисицын и ещё с десяток его имён) также любил гулять в любую погоду, заставляя меня сопровождать его. Впрочем, по совести говоря, слово «заставляя» здесь неуместно. Лис был изумительным рассказчиком, отличным знатоком всех лондонских достопримечательностей, улочек и закоулков, поэтому бродить с ним было одно удовольствие.

Мне навсегда врезался в память тот день, когда мы возвращались домой через Тауэрский мост, спеша попасть к обеду, и буквально в двадцати шагах от нас вдруг резко затормозил паровой кеб, управляемый чёрным конём. Из него выпрыгнули двое мужчин, держа в руках нечто похожее на человеческое тело, с размаху кинули его через перила и, вскочив обратно в кеб, дали дёру!

Все прохожие и даже один констебль