Свернув на Монтгомери, я увидел впереди несколько зевак. Мостовая была запружена грузовиками, такси, открытыми машинами — брошенными. Следующий квартал, от Буш- до Пайн-стрит, был — пекло в праздник.

Праздничное настроение было выше всего в середине квартала, где стояли через улицу национальный банк Симена и трест-компания «Золотые ворота».

В следующие шесть часов у меня было больше дел, чем у блохи на пуделе.

К концу дня я прервал охоту и пошел в агентство потолковать со Стариком. Он уютно сидел в кресле, смотрел в окно и постукивал по столу своим неизменным желтым карандашом.

Этот высокий дородный человек на восьмом десятке, с белыми усами, младенчески- розовым лицом, кроткими глазами, в очках без оправы — начальник мой, и душевности в нем — как в веревке палача. Пятьдесят лет сыска в «Континентале» высосали из него все, кроме мозгов и этой улыбчатой вежливой кожуры, всегда одинаковой — плохо ли идут дела, хорошо ли — и одинаково ничего не значащей в обоих случаях. Мы, подчиненные, гордились его хладнокровием. Мы хвастались, что он может плеваться сосульками в июле, и между собой звали его Понтием Пилатом — за вежливую улыбку, с которой он посылал нас на убийственные задания.

Когда я вошел, он отвернулся от окна, кивнул мне на кресло и разгладил карандашом усы. Вечерние газеты на его столе на все голоса заливались об ограблении национального банка и компании «Золотые ворота».

— Какова обстановка? — спросил он, как спрашивают о погоде.

— Обстановка-люкс, — сказал я. — Полтораста воров вышли на операцию если таковая была. Сотню я видел сам — если это не сон, и многих не видел рассаженных там, откуда можно выскочить и укусить, когда понадобятся свежие зубы. И они кусали. Они устроили полицейским засаду и дали им прикурить — не один раз. На банки напали ровно в десять, захватили весь квартал, благоразумных выгнали, остальных уложили. Сама выемка — пара пустяков для банды такого размера. По двадцать — тридцать человек на банк, пока остальные держали улицу. Всех дел — завернуть добычу да отвезти домой.

Сейчас там идет собрание разъяренных бизнесменов: акционеры встали на дыбы и требуют голову начальника полиции. Полиция чудес не творила, это факт, но ни одна полиция не справится с работой таких масштабов — как бы хорошо она о себе ни думала. Все длилось меньше двадцати минут. Полтораста, скажем, бандитов, вооруженных до зубов, и каждый их шаг расписан до сантиметра. Где вы возьмете столько полицейских, как оцените обстановку, спланируете бой и развернете его в такое короткое время? Легко сказать, что полиция должна заглядывать вперед, быть готовой к любой неожиданности — но те же умники, которые кричат сейчас «Подлость!», первыми заверещат «Грабеж!», если к их налогам накинут цент-другой на покупку лишних полисменов и снаряжения.

Тем не менее полиция осрамилась, это ясно, — не один мясистый загривок ляжет под топор. Броневики ничего не дали, игра гранатами закончилась один один, поскольку бандиты тоже умели в нее играть. Но главным позором были полицейские пулеметы. Банкиры и маклеры говорят, что было вредительство. Нарочно их испортили или хранили небрежно — Бог их знает, но работала только одна из этих спринцовок, и то неважно.

Отвал был по Монтгомери и Колумбус-стрит. На Колумбус процессия растаяла — по нескольку машин в переулок. Между Вашингтон — и Джексон-стрит полицейские попали в засаду, и пока они пробивались, машины с бандитами успели рассеяться по всему городу, многие из них уже найдены — пустыми.

Полного отчета еще нет, пока что картина складывается такая. Сорвано Бог знает сколько миллионов — без сомнения, самая большая добыча, захваченная гражданским оружием. Шестнадцать полицейских убито и втрое больше ранено, двенадцать посторонних зрителей, банковских служащих и так далее погибли, и примерно стольким же сильно досталось. Тяжело ранены два бандита и пять неизвестных — возможно, воры, возможно, зрители, подошедшие слишком близко. Налетчики потеряли семь человек убитыми и тридцать один задержан — большей частью подранки.

Среди убитых — Пузырь Кларк. Помните его? Это он три или четыре года назад сбежал, отстреливаясь, из зала суда в Де-Мойне. Так вот, в кармане у него мы нашли листок: карту Монттомери-стрит от Пайн до Буш — место ограбления. На обороте карты напечатаны точные предписания, что ему делать и когда, крестиком на карте показано место, где он должен поставить машину, на которой приедет со своими семью людьми; кружком — где он должен с ними стоять, следя за ходом событий в общем и за окнами и крышами на другой стороне — в частности. Цифрами 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8 на карте обозначены подъезды, лестницы, ниши, которые должны служить укрытием, если придется вести перестрелку с этими окнами и крышами. Кларк не должен обращать внимания на Буш-стрит, но если полиция нападет со стороны Пайн-стрит, он бросает своих людей туда и расставляет их в точках a, b, c, d, e, f, g (его тело найдено в точке a). В течение налета, каждые пять минут, он посылает человека к машине, которая стоит на месте, отмеченном звездочкой, — за новыми распоряжениями, если таковые будут. Он должен сказать своим людям, что, если его подстрелят, один из них докладывает об этом штабной машине, и к ним направляют нового начальника. Когда дадут сигнал уходить, он должен послать одного человека за машиной, на которой они прибыли. Если машина исправна, она едет к ним, не обгоняя впереди идущей. Если она не заводится, человек идет к штабной за указаниями, где достать новую. Тут они, видимо, рассчитывали на чужие машины, оставленные на улице. Дожидаясь транспорта, Кларк со своими людьми поливает свинцом каждую цель в его секторе, и ни один из них не лезет в машину, пока она с ними не поравняется. Затем они едут по Монтгомери, по Колумбус и — испаряются.

— Понятно? — спросил я. — Полтораста налетчиков разбиты на отряды — с командирами, картами, схемами, где показано, что делать каждому: за каким пожарным краном присесть, на какой кирпич поставить ногу, куда плюнуть все, кроме фамилии и адреса полицейского, которого надо свалить. Невелика беда, что Бино не рассказал мне подробностей — я все равно счел бы их бредом наркомана.

— Очень интересно, — произнес Старик с вежливой улыбкой.

— Других расписаний, кроме Кларкова, мы не нашли. Я видел несколько друзей среди убитых и пойманных, и полиция еще пытается опознать остальных. Часть из них — местные дарования,