своим делам, Мори попытался предупредить Форреста, что "мясника из Форт-Пиллоу" вполне может ждать судьба, подобная судьбе Семмеса. Не найдя Форреста в городе, он обратился к Сэму Тейту, который попросил его написать Форресту об этом и добавить, что ему будет выслан аккредитив, чтобы оплатить дорогу в Европу, пока дела не уладятся. Мори покинул Мемфис на следующий день, но позже узнал от Тейта, что Форрест вежливо отказался от аккредитива.11

Однако решение Форреста по этому вопросу еще некоторое время не было известно в Мемфисе. 30 января 1866 года только что возобновленная газета Мэтью Галлауэя "Лавина" напечатала краткую выдержку из "Нью-Йорк Трибьюн", в которой спрашивалось, почему Семмес, "не проливший крови", должен быть "под судом за нарушение правил цивилизованной войны", в то время как "генерал-майор Форрест из армии Конфедерации мирно управляет лесопилкой в Миссисипи. Где же наши солдаты, погибшие в Форт-Пиллоу?". Газета Avalanche, отметив, что ее старший редактор служил в штабе Форреста с момента погони за Стрейтом до конца войны, продолжила редакционную защиту "одного из величайших военачальников эпохи" и его действий в Форт-Пиллоу и с грустью сообщила, что он "теперь, по всей вероятности, изгнанник". Однако три недели спустя "Лавина" опубликовала несколько раздраженное письмо от предполагаемого изгнанника. Объяснив, что он недавно вернулся со своей плантации и ему показали сообщение "Лавины" о его эмиграции, он добавил:

Я сожалею, что вы хоть на мгновение предположили, будто меня можно склонить к отъезду из страны. Разумеется, ни один мой поступок или высказывание не могли дать основания для такого предположения.... [С момента капитуляции я был тихим и незаметным, работая на своей ферме, и я сожалею, что мое уединение так часто нарушается сообщениями в газетах, которые так же несправедливы к правительству, как и к моей собственной персоне. Я никогда не совершал поступков, не произносил слов и не испытывал чувств, не соответствующих самым гуманным военным обычаям, и не опасаюсь расследования моего поведения. Я, разумеется, не намерен покидать страну, ибо моя судьба теперь связана с великим Американским Союзом, и я приложу все свое влияние, чтобы укрепить правительство, поддержать его кредит и вновь объединить народ в нерасторжимых узах мира и привязанности. Как всегда,

Истинно ваш друг,

N. Б. Форрест12

Очевидно, что Форрест не сам написал это письмо, но в окрестностях Мемфиса у него было много бывших военных, которые могли бы сделать это за него. Его адъютант, Дж. П. Стрендж, занимался там бизнесом. Чалмерс только что перевел в город свою адвокатскую контору. Возможно, его даже побудили написать письмо самому адресату: Галлауэй, сопроводитель "Лавины", наверняка составлял и другие послания Форреста в военное время. Однако это письмо, возможно, не передавало первоначальную реакцию Форреста на предупреждение Мори о его возможном аресте. По одной из версий, когда это сообщение впервые дошло до него, его высказывания не были столь внимательны к чувствам "правительства" в этом вопросе. "Я усердно работаю на своей плантации и тщательно соблюдаю обязательства по своему условно-досрочному освобождению", - сказал он, как сообщается. "Если федеральное правительство не обратит на это внимания, оно пожалеет".13

Его нрав стал короче, вероятно, по нескольким причинам. Например, его фермерство в округе Коахома не приносило достаточного дохода. 17 февраля, признав долг в 20 000 долларов перед Л. Ф. Бичем из Нэшвилла, он пообещал выплатить Бичу восемь векселей на 2500 долларов, изготовленных через компанию "Тейт, Гилл и Эйбл", к январю 1867 года; если он окажется не в состоянии сделать это, то оставшиеся 1900 акров его плантации должны быть проданы с аукциона по договоренности с Дж. П. Стренджем. Затем 13 марта ему пришлось внести залог в размере 10 000 долларов на суде в Мемфисе по обвинению в государственной измене, выдвинутому против него во время войны; залог был гарантирован известными мемфисцами Р. К. Бринкли и Фрейзером Титусом.14

Юг был перевернут с ног на голову, и, как любили говорить бывшие рабы, "нижний рельс" был положен "на верхний". Напряжение нарастало соответственно. 6 марта "Лавина" напечатала предупредительное письмо из округа Маршалл, штат Миссисипи, где Форрест провел свою юность , в котором бывшему полковнику Шестой Теннессийской кавалерии (США), ставшему владельцем магазина в соседнем Ла-Грейндже, штат Теннесси, предписывалось покинуть Ла-Грейндж. Также требовалось покинуть и других "негропоклонников", проживающих в этом районе, и добавлялось: "Вы все воевали с нами четыре года, а теперь думаете сделать себе состояние, продавая оружие и боеприпасы нашим бывшим рабам, чтобы они убивали себя, женщин и детей. Но вы потерпите неудачу в своих планах.... Мы вовремя предупредили вас".15

То, что времена изменились, должно быть, поняли многие читатели "Лавины" 3 апреля. В тот день газета напечатала письмо с реакцией на статью в республиканской газете Memphis Post, опубликованную днем или чуть раньше:

Плантация, Мисс. Река,

1 апреля 1866 года.

Следующая версия трагедии, произошедшей вчера вечером на плантации генерала Н. Б. Форреста, получена мной из самых достоверных источников. Из нее следует, что генерал стоял у ворот дома некоего Томаса Эдвардса, вольноотпущенника, работавшего на плантации в качестве полевого рабочего.

В тот вечер генерал устроил праздник для всех, а сам только что вернулся с реки со свежей мемфисской газетой, в которой подробно описывался случай азиатской холеры, недавно произошедший в Мобиле. В это время все рабочие были заняты игрой в своих каютах и около них, когда генерал вошел к ним и рассказал о случае холеры, а также посоветовал им осушить несколько застойных луж воды в задней части каюты, и лучше всего сделать это немедленно. Все немедленно принялись за работу.... В этот момент подошел Томас Эдвардс, и, поскольку он не присутствовал при выполнении работы, генерал объяснил ему важность дренажа и посоветовал немедленно осушить несколько неприятных луж возле его покоев. На это он ничего не ответил, но, пройдя в свою каюту, тут же принялся оскорблять жену и громко угрожать немедленным наказанием. Его жена поправлялась после приступа болезни, вызванного травмой, нанесенной ей жестокостью мужа, и постоянно подвергалась этим оскорблениям с тех пор, как он стал работать на этом месте.

Услышав, как он начал свои издевательства, генерал вошел в хижину и сказал ему, что он больше не должен бить свою жену; что он уже несколько раз жестоко избивал ее; что эти издевательства должны прекратиться, и что он (генерал) впредь будет защищать жену. На это Томас Эдвардс ответил, что "он бы охренел, если бы не избивал свою жену, когда ему вздумается; что ему наплевать на генерала Форреста и он будет