надо будет бояться за свои жизни. Не надо будет прятаться, скрывать свой дар. Они не будут чувствовать себя чудовищами, напротив, они станут избранными… — Огерт увлекся, голос его изменился, осип, выстыл, глаза снова затянулись мутью, губы побледнели. — В их руках будет власть, но этого не следует бояться. Безвластие много хуже…

— Зачем ты говоришь все это? — перебил товарища Гиз. — Хочешь нам что-то доказать?

— Доказать? — Огерт усмехнулся. — Мне нечего вам доказывать. Вы все знаете и без моих доказательств… — Он посмотрел на свою бесчувственную ногу, потянулся к колену, схватил что-то горстью, поднес кулак к лицу, дунул в него, потом разжал пальцы.

На ладони некроманта лежала жирная муха, черная, с зеленоватым отливом.

— Она еще жива, — сказал Огерт и ногтем большого пальца раздавил насекомому брюхо. — Но я ее убил.

Гиз, следя за манипуляциями товарища, брезгливо поморщился.

— Теперь эта муха никуда не улетит, не правда ли? — Огерт накрыл насекомое второй ладонью, прикрыл глаза, затаил дыхание. И через мгновение выдохнул ледяное облачко. — Нет, не правда… — Он положил муху на бедро, и она поползла по ноге некроманта, возвращаясь туда, откуда он ее снял, — к колену.

— Я вернул ее к жизни, и теперь это не просто муха, — с трудом проговорил Огерт, морщась, словно от боли. — Теперь она — моя часть.

Он раскинул руки, и муха перелетела ему на лицо, села на щеку, потом перебралась на нос, обследовала ноздри, заползла в рот.

Огерт сомкнул губы и крепко — до зубовного хруста — сжал челюсти.

— Что плохого я сделал? — чуть слышно пробормотал некромант, неестественно выгнулся и, словно окоченев, стал медленно заваливаться на бок.

Глаза его стали совсем белые — точно как у Нелти.

— Эй, брат! — Гизу было не по себе. Он покосился на безмолвных ополченцев, что стояли в трех шагах от телеги, выставив перед собой копья.

Кажется, они ничего не заметили. А если и заметили, то не придали увиденному значения, не поняли, что произошло. У них сейчас и своих забот хватало.

— Не нравится мне все это, — негромко сказал охотник, подполз к Огерту, взял его за руку, посмотрел в лицо.

Глаза некроманта были открыты.

Бледные губы его шевелились.

Муха пропала.

— Ох, не нравится, — вздохнул Гиз, достал амулет и, поколебавшись, все же надел его Огерту на шею.

11

С запада к воротам быстро приближался большой отряд. Длинный вымпел, похожий на змеиный язык, развевался на бешеном ветру. Кажется, в отряде были одни всадники. Но, может, пешие воины, поотстав, спешили следом.

На востоке тоже двигалась темная людская масса, еще более многочисленная. Друзья это или враги, пока было не разобрать…

— Вышлите навстречу дозорных, — распорядился Зарт, не обращаясь ни к кому конкретно, но зная, что каждое его слово будет услышано и любая его команда будет в точности исполнена. — Узнайте, кто это. И будьте готовы к бою.

12

Огерт задышал часто, хрипло, прерывисто. Зацепился скрюченными пальцами за шнурок амулета, рванул, словно тот его душил.

Тонкий кожаный ремешок лопнул.

— Выбрось! — проскрежетал Огерт, шаря вокруг себя руками, отыскивая выпавший, утонувший в соломе оберег. — Вышвырни!..

Амулет нашла Нелти. Она словно увидела его, подобрала, протянула Гизу.

— Мне не нравится то, что с тобой происходит, брат, — проговорил охотник, исподлобья глядя на постепенно приходящего в себя некроманта. — Я бы очень хотел знать, что с тобой творится. Можешь объяснить?

— Это дар, — прохрипел Огерт. — Мертвяки и другие некроманты, их так много, и все рядом, я чувствую их присутствие, мне тяжело, трудно…

— А оберег? Что с ним не так?

— Он… Он жжет… Жжет мне душу… Выбрось его, брат! Я прошу!

13

Начался дождь. Холодный ветер перемалывал капли в водяную пыль, и границы видимого мира резко сузились. Пропали из вида подозрительные отряды, но тревога людей лишь усилилась. Ополченцы перешептывались, поглядывая на своих командиров, роптали, недовольные странной задержкой перед воротами крепости. И даже дисциплинированные ратники с сочувствием прислушивались к нарастающему гулу голосов.

Возможно, поэтому никто не заметил момента, когда кладбищенские ворота вздрогнули и медленно пошли вверх. Они еще не поднялись на высоту человеческого роста, как под ними, пригнувшись, проскользнул воин в серо-зеленом плаще с гербовой вышивкой. Он остановился перед решеткой и требовательно прокричал:

— Эй, вы, отойдите от ворот! Освободите дорогу!

— Что случилось?! — Зарт, как и сотни его бойцов, повернул голову.

— Выполняйте! — громкоголосый воин не собирался ничего объяснять.

Зарт выругался, отлично понимая, что нарушив порядок, он поставит своих людей в крайне невыгодное положение. И если приближающиеся с двух сторон отряды принадлежат врагу, то…

— Нам нужно немного времени, — Зарт сделал один шаг к решетке. — Подождите чуть-чуть.

— Некогда ждать! — сердито прокричал воин. — Немедленно выполняйте приказ!

Ворота все поднимались, и уже было видно, что за ними ровными рядами выстроились тяжелые всадники — главная ударная сила королевской армии.

Рядом с человеком в серо-зеленом плаще появился еще один воин. Лицо его было заслонено стальной личиной, кольчужная бармица и науши закрывали шею и плечи. На пластинах дорогого бахтереца зло скалилась алая волчья пасть, и по этому рисунку Зарт сразу узнал своего старого боевого товарища, обрадовался встрече.

— Приветствую тебя, Вомор!

— И тебе добра в этот недобрый день, Зарт. Отводи своих людей, они мешают.

— С востока и с запада кто-то приближается.

— Мы не слепые, видим. Это подкрепление.

— Ты уверен?

— Почти наверняка.

— А если ты ошибся?

— Значит ты вступишь в бой, прикрывая нас с фланга.

— Что вы затеяли?

— А ты еще не догадываешься?..

14

— Кажется, они хотят напасть