Она дико взревела, и я вонзил его глубже, разрезая плоть и кости, мои мышцы горели от приложенных усилий. Но с ревом ярости, вырвавшимся из моих легких, я ударил им выше, вонзив его ей в череп и прикончив ее навсегда.

Я полетел назад, уклоняясь от ее падающего тела, когда она рухнула на пол, и Сфера задрожала от силы удара.

Леон закричал, перепрыгнул через стол и побежал ко мне. Карсон держал серого зверя на животе, бесчисленные металлические ножи торчали из его плоти под каждым углом, как подушечка для иголок.

Он выдернул меч из его горла и спрыгнул вниз, приземлившись с тяжелым стуком перед моей женой, смесь его крови и крови Дракона неуклонно стекала по его плоти. Она двинулась вперед, положила руку на его разорванную грудь, раны затянулись от ее прикосновений, и я кивнул ему в знак признания того, что он сделал.

Над нами прозвучал раскат грома, и небеса раскололись, когда молния пронзила небо. Дождь пролился на нас потоком, и Данте пронесся сквозь облака, освещаясь всего на мгновение, прежде чем исчезнуть во тьме, без сомнения, в тисках битвы. Дождь потушил пожар, и вокруг нас воцарилась устрашающая тишина, хотя крики все еще разносились по кампусу.

— Если он на небе, то с кем он оставил моего сына? — прорычала моя жена, и я наклонился к Зрению в поисках ответа, нахмурившись, опустив бровь.

— Звезды, нет — прохрипел я.

— С кем он с Габриэль? — потребовала она, и в ее глазах сверкнуло пламя.

— Это слишком ужасная судьба, — выдохнул я, страх пронзил меня, когда я увидел, столько смертей предшествующих за моим сыном, что это раскололо мое сердце на части. Нет, не он. Почему мой сын с ним?

— Гейб, — прорычал Леон, обнимая меня за плечи и чуть не задушив. — С кем он, черт возьми?

Я подошел ближе к жене, вытирая полоску пепла с ее щеки, зная, что она вот-вот потеряет все свое дерьмо, и мне было чертовски больно, я готов потерять его вместе с ней.

— Нам нужно идти сейчас. Он у Сета, мать его, Капеллы.

ГЛАВА 29

Тарикс сбросил меня с края скалы и поднял на ноги. Я вырвал руку из его хватки, как только восстановил равновесие, оскалил на него зубы и вызвал огонь в кулаки.

Он ухмыльнулся мне в ответ, пламя, окрашенное тьмой, окутало его собственные руки, когда он подражал моей позиции.

— Смерть тебе идет, — промурлыкал он, его ониксовые глаза светились, и я мог бы поклясться, что его забавляла вся эта ситуация.

— Разве ты не должен быть расстроен, увидев меня? — Я выругался, пытаясь выиграть время в этом кратковременном затишье в нашей борьбе. Мои пятки все еще балансировали на краю утеса, подо мной рассыпался узкий овраг с острыми, как бритва, камнями.

Магия огня и воды была мощной комбинацией, когда дело доходило до атаки, но при падении они были менее полезны. Я мог бы спастись водой, если бы дошло до этого, но я не планировал выяснять это.

— Почему я должен быть расстроен? — спросил Тарикс, слегка склонив голову, и его взгляд упал на жестокие порезы на моем боку и левой ноге. Я изо всех сил старался заглушить их боль, но чувствовал постоянный поток крови, пульсирующий из каждой ужасной раны.

Раны Тарикса уже заживали. Он даже не использовал исцеляющую магию, но они больше не кровоточили, кожа сшивалась и плавно восстанавливалась.

— Ты планируешь стоять здесь голышом со мной всю ночь? — спросил я, во мне яростно нарастало желание атаковать, но, стоя спиной к скале, один его мощный удар мог заставить меня снова упасть. Мне нужно было перебраться на возвышенность. Выровнять игровое поле. И найти Макса.

— Возможно. — Тарикс пожал плечами, все еще наблюдая за мной с тем же непоколебимым вниманием и ожидая, хотя я не знал, чего именно.

— Может, ты тогда позволишь мне залечить это дерьмо и уйти от обрыва? — предположил я, раздражение пронизало мой тон, а его кажущаяся легкость в этой ситуации сбила меня с толку.

Тарикс послушно отступил назад, отступая вверх по крутой скале, даже не отводя от меня своего темного взгляда.

Я шел за ним, мое тело напряглось, но после шести болезненных шагов, когда он не сделал ни малейшего движения, чтобы напасть на меня, я рискнул прижать руку к боку, чтобы залечить свои раны.

Тарикс бесстрастно наблюдал за мной, его глаза следили за моими ранами, пока они начали заживать. Я стиснул зубы, поскольку тени усложняли работу, раны сопротивлялись моей магии и требовали гораздо больше сил, чем мне хотелось, чтобы залечить их.

Я прогнал самую сильную боль, превратив кровавые раны в розовые шрамы на теле, а затем остановился, сохраняя остаток своей силы для битвы, которая должна была произойти.

Мы добрались до более плоского места в стороне от скалы, и я напрягся, столкнувшись лицом к лицу с существом, которое мой отец теперь называл своим Наследником.

Ветер кружил вокруг нас, неся звуки армии, реагирующей на мое присутствие, рев драконов, поднимающихся в небо, смешиваясь с криками жажды крови и паники. Без сомнения, они не знали, что делать с единственным драконом, который появился и напал на них, а затем так же быстро исчез. Не говоря уже о том, что мой размер и цвет кожи были уникальными среди ныне живущих представителей моего вида, что делало мою личность легко узнаваемой, несмотря на реальность моей смерти.

Мы были взаймы. И все же Тарикс по-прежнему не предпринимал попыток атаковать, его темные глаза проницательно смотрели на меня.

— Что это такое? — Я зарычал, случайно взглянув за его пределы в поисках каких-нибудь признаков Макса. Мой взгляд зацепился за мешок с одеждой, но больше ничего не увидел среди бледно-серых камней и колючих пучков травы, которые боролись за жизнь в этом бесплодном месте.

— Я не знаю, что значит иметь брата, — ответил Тарикс почти разговорным тоном, с нечитаемым выражением лица.

— Я тебе не брат, — выплюнул я, чувствуя отвращение от этого предложения.

— У нас общий отец, — возразил он.

— Лайонел Акрукс отказался от права называть меня своим сыном, — прошипел я, лезвие льда скользнуло мне в ладонь, скрытое от него тем, как я держал свою руку. Возможно, если бы я мог заставить его говорить, он предоставил бы мне легкую возможность для удара. Но мне не понадобилось много времени, чтобы добиться этого.

— Его кровь твоя и моя тоже, — ответил Тарикс, как будто этот факт значил для него нечто