велико, что Марк желает отдать тебе все свои деньги с карты, дабы сгладить этот возмутительный инцидент, – сообщает мне мужчина. Оглядываюсь на Савелия, словно он может мне помочь, но парень стоит почти по стойке смирно и смотрит вперед.

– Перед кем я должен извиняться? Перед этой?! – несмотря на то, что Марк дрожит от холода, в его голосе пренебрежительные ноты, и смотрит он на меня, словно на грязь под ногами. Если пять минут назад мне было даже жалко его, то теперь нет.

– Сергей, продолжай водные процедуры. Марк еще недостаточно трезв, чтобы осознать масштаб своей вины, – так спокойно говорит мужчина.

– Да пошли вы! – начинает дёргаться и вопить Марк.

– Стой на месте, иначе Костик прострелит тебе ногу, – так же холодно отзывается мужчина. Сглатываю, я почему-то верю, что это не пустая угроза и он выстрелит в сына.

– Не надо мне угрожать! – продолжает вопить Марк. – Из-за чего весь цирк? Вот этот пес вообще мне всек, – указывает на Савелия и хватается за ссадину на распухшей скуле.

– Я выпишу Савелию премию, спасибо, что напомнил, – кивает мужчина, играя с зажигалкой, открывая и закрывая крышку. Мне хочется сбежать из этого дома, но я стою, как вкопанная, боясь даже пошевелиться.

– Все, достаточно унижений меня как личности! – кидает Марк трясущимися, уже почти синими губами. Делает пару шагов в сторону дома. Хозяин кивает охраннику, и тот стреляет.

Вздрагиваю, зажмуриваюсь, пытаясь дышать тише. Я никогда не видела и не слышала, как стреляют из настоящего оружия. Тишина. А я боюсь даже открыть глаза.

Они реально прострелили парню ногу?

– Повторяю последний раз. Ты приносишь свои извинения девушке и переводишь ей на карту все деньги, которые есть на твоем счету, – произносит мужчина.

Открываю глаза и вижу, что с Марком все в порядке. Никто не пострадал. Но Марк весь бледный, трясется, уже испуганно смотря на отца.

– Сергей, искупай мальчика еще раз, ему нужно взбодриться.

– Нет! – выкрикивает Марк. – Как тебя там? – кидает мне.

– Девушку зовут Дарина, – отвечает за меня мужчина.

– Дарина, извини, – морщится, словно никогда таких слов не говорил.

– Нет, таких извинений Дарина не принимает. Искренне, Марк, – ухмыляется Демьян Ростиславович. А я кусаю губы уже почти в кровь.

– Да какого хрена-то?! Я ее вообще не трогал!

– Бездействие и одобрение насилия - еще хуже, чем само насилие, Марк.

– Дарина, прошу прощения за своё бездействие и за действия моего друга, – кидает он мне. – Так нормально? – смотрит на отца. Такой жалкий сейчас, мокрый, голый, трясущийся. Мне, дуре, уже жаль его. Хочется все это остановить.

– Нет. Не слышу сожалений, – продолжает издеваться мужчина.

– Дарина, мы очень сожалеем. Прими наши извинения!

– Принимаешь, Дарина? – Демьян Ростиславович вновь переводит на меня взгляд, и я задерживаю дыхание. Киваю. – Вот и замечательно, Дарина. Надеюсь, данный инцидент останется только в стенах этого дома? – уже с нажимом спрашивает у меня. И я опять киваю. Ком в горле не даёт говорить. Мужчине не нужно повышать голос, чтобы быть убедительным. Одного его холодного тона достаточно. – Номер твоего телефона есть у Андрея?

Киваю.

– Он привязан к карте?

– Да, но никаких компенсаций мне не нужно! – в моем голосе истерика.

– Нужно, Дарина. Любое негативное действие должно быть компенсировано. Иначе мы останемся у тебя в долгу.

Я открываю рот, но тут же закрываю, поскольку мужчина отворачивается от меня и поднимается с кресла.

– А ты, – указывает на Марка, – никоим образом не трогаешь Дарину и Савелия. Узнаю – отправлю. служить в армию. Лет на пять, скажем. Сделаем из тебя мужика, а не мразь. Все свободны! – произносит мужчина и удаляется к дому.

Глава 7

Дарина

– Ой! – вздрагиваю, чуть не роняя стопку полотенец, когда выхожу из прачечной и сталкиваюсь в темном коридоре с Савелием. – Ты меня напугал.

Парень хватает меня за плечи и усмехается. Такой сильный, высокий, ему идет форма. Пахнет от Савелия мятной жвачкой и гелем для бритья.

– Ты чего такая пугливая? Все нормально?

– Да, все хорошо, – мягко вырываюсь из его захвата и отступаю.

– На твоей кровати тебя ждет небольшой подарочек от меня, – подмигивает парень.

– В смысле? А как ты попал в наш домик? Я забыла запереться? – перекладываю полотенца, нащупывая в кармане ключ.

– У меня есть ключи от всех комнат, – сообщает Савелий.

– Не делай так больше. Хочется думать, что наш домик - мое личное пространство, не нужно его нарушать.

– Ой, какая ты, оказывается, строгая, – усмехается парень. Обходит меня и спешит на выход.

– Стой! – прихожу в себя. – Какой подарок? Зачем?

– Иди посмотри. Так, для хорошего настроения. Такие милые девочки должны чаще улыбаться, – снова подмигивает мне и быстро уходит.

Такие милые девочки... Он считает меня милой? Улыбаюсь. Подарка я еще не видела, но настроение поднялось.

Иду на второй этаж, быстро захожу в комнату Марка, оставляю чистые полотенца и убегаю.

После инцидента с его нетрезвым другом я стараюсь избегать встреч с этим парнем. Убираюсь, только когда его нет в комнате, в глаза не смотрю, не разговариваю. Слава богу, Марк тоже не спешит со мной общаться, лишь смотрит с презрением, но я стараюсь не обращать на это внимания.

Уже спокойно захожу в комнату хозяина. Я привыкла к этой мрачной обстановке, мне даже нравится, что здесь всегда тихо и прохладно. Но особенно привлекает запах. Всегда глубоко дышу в этой комнате. Такой терпкий, дорогой, дурманящий мужской аромат.

Оставляю на тумбе в ванной стопки чистых белых полотенец. Аккуратно разглаживаю их, выравнивая стопочку, взмахиваю рукой, задеваю флакончик с парфюмом, и он летит на пол. Пытаюсь его поймать, почти получается, но духи выскальзывают из рук и с громким звоном летят на мраморную плитку, разлетаясь на осколки.

Зажмуриваюсь. Ванную наполняет резкий запах мужских духов. Тот самый, дурманящий. Только сейчас от концентрации аромата перехватывает дыхание.

– Блин, блин, блин!

Кидаюсь собирать осколки. От волнения резко хватаю стекляшку, загоняя осколок в кожу.

– Ай! – режусь. Кровь тут же выступает, начиная стекать на белый пол. Кидаю осколок, поднимаюсь, подставляя палец под воду. Порез вроде