Касаемо Кромвеля — аж четырежды его на второй странице газеты (передовица вождя с первой органично переместилась и на вторую полосу) упомянул Иосиф Виссарионович! А на развороте, на третьей — опаньки! Всеволод Меркулов назначен начальником «Бюро по работе с заявлениями, жалобами и обращениями Наркомата Внутренних Дел»! Даже с фотографией крупной поместили правдисты ту статейку коротенькую где Всеволод Николаевич заявил о важности работы с советскими гражданами (и гражданками) мол ни одно письмо не останется без наивнимательнейшего изучения!

Да, недели не прошло как «отсемафорили» из Кремля через главное СМИ Советского Союза — желаем, желаем, очень желаем сотрудничать!

Тот «почтарский» поход на Лубянку с конвертом прошёл на удивление спокойно — передо мной в «энкавэдэшный почтовый ящик», недалече от входа установленный, вбросила послание нервная дама. Поначалу даже показалось — попутчица то нечаянная из поезда, «жена комбрига» Инесса. Но нет, не госпожа Смольская, скорее типаж общий: нервно-дёрганная походка, ежесекундное ожидание «метеорита» в виде группы захвата, головы непрестанное верчение-кручение, перекладывание сумочки дамской из правой длани в левую и обратно…

Разумеется, пришлось за ради конспирации изменить внешность — из брюнета «оборотиться» блондином, уголки губ «сработать под Есенина», зрачки были зелёными стали синими, как те озёра из песни про Россию. Хорошо меланин подвержен мгновенной трансформации с минимальными энергетическими затратами. Можно за минуту хоть сто, хоть двести раз из блондина в рыжего или там в брюнета «перекраситься». И никаких ломок организма, никаких болевых ощущений. Вот если волосы нарастить требуется резко, тут да, немного некомфортно, а окрас шевелюры — плёвое дело. Сотрудники наркомата входящие-выходящие в здание «Госужаса» на письмоносцев внимания ни малейшего не обращали — очень уж озабочены лица товарищей чекистов, не до просителей-заявителей. Чуют, демоны ежовские, последние недели-месяцы доживают в статусе высоком, а многие и в буквальном смысле доживают. Потому вброс конверта и неспешная ретирада так обыденно случились, прям лёгкое разочарование испытал — ни тебе попытки задержания, ни погони со стрельбой. Чёрт, накаркаю, в 1969 тоже посчитал себя за полубога и из брежневского благостного времечка аки пробка вылетел в неуютное предвоенное, сталинское. Хорошо ещё не в Брест-Литовский, не в июнь сорок первого. Кстати, Брест то пока «оккупирован» белополяками, а если расхождения с нашей историей пойдут, интересно, случится освободительный поход РККА в сентябре 1939? Судя по оперативной реакции Сталина, оказавшегося докой в вопросе Английской буржуазной революции и знатоком биографии предводителя индепендентов, изрядно «подгорает» у тандема Сталин-Берия. Эва как Меркулова разрекламировали, связника-начальника свежеслепленного «Бюро». За ликвидацию Троцкого наверняка переживают и жаждут узнать, насколько засвечены советские резидентуры. Да не вопрос — расскажу всё что знаю. Ну, или почти всё.

Оттого и не переживал особо, не дёргался из-за «замаскированных лубянских снайперов» когда в половину двенадцатого 7 сентября направился «на разговор»…

Лейтенант на входе дёрнулся, повинуясь повелительному жесту.

— Дружище, позвони в Бюро Меркулова, скажи секретарю Всеволода — однокашник приехал, тот, что письмо написал. Учились с комиссаром вместе в тифлисской гимназии, за соседними партами сиживали. Александр Друг. Друг — это у меня такая фамилия интересная, ну, Севка то в курсе. Пускай плащ набрасывает и выходит, я тут погуляю…

Уходя отметил, благодаря исключительному периферийному зрению и в стёклах отражению, подбежавшего к стоящему «на тумбочке» лейтёхе грузного «брюнета кавказской наружности» с двумя «прямоугольниками» старлея. Тут же старший лейтенант госбезопасности ухватился за телефон. Похоже, «группа Меркулова» бдит непрестанно. Отлично, ждать долго не придётся, не зря же фото чекиста в газете крупным планом дали. Чтоб ошибочки при первом, самом нервном контакте не случилось, а то, мало ли…

Через восемь с половиной минут Меркулов эдаким колобком выкатился из широко распахнутой предупредительным старлеем двери и ртути шариком скатился по ступенькам. Я приветственно вздел обе руки, засемафорил «другу Севе», мол, туточки однокашник, не сбежал, дождался.

— Всеволод Николаевич, я здесь!

— Здравствуйте, Александр, гм…

— Просто Александр, у нас отчество не практикуется. Хотя, именуйте Александр ибн Александр.

— Что, простите, — растерялся сподвижник Берии.

— Да Лазарь Лагин в «Пионерской правде» рассказ тиснул, про волшебника Хоттабыча и его приятеля, пионера Вольку Костылькова, разве не читали? Джин пионера называл «Волька ибн Алёша», то есть Владимир Алексеевич. Я, соответственно, Александр Александрович, годится?

— А, эм-м-м-м, да, читал, да, годится. Здравствуйте Александр Александрович! Очень рад! Очень!

— А как я рад то. Дайте отмашку своим архаровцам, что контакт установлен, всё нормально, вмешательство группы захвата не требуется.

— Да что вы, Александр Александрович, как можно.

— Откуда знать, что у вас в НКВД можно, что нельзя. Но сразу хочу обозначить, мне остановить сердце запросто, тут даже с ядом заморачиваться не требуется, живым не возьмёте. Да-с, Всеволод Николаевич, не одни самураи готовы к самопожертвованию во имя суверена и Отечества. Не смотрите так, есть же условный знак, отмахните волкодавам, пускай расслабятся, а мы прогуляемся туда-сюда под окнами «Госужаса». Потом вы пройдёте к телефону, я по столичным улочкам пофланирую, подожду решения «инстанций». Да, наблюдение абсолютно не помешает, знал на что иду, пусть не прячется наружка, а то со стороны могут выкупить лубянских пинкертонов, что крайне нежелательно. Уж простите, но после чисток малоопытны ваши сотрудники, за версту госбезопасностью отдаёт. Ни к чему внимание привлекать к моей скромной персоне, тем более я в Москве надолго намереваюсь задержаться, если вы, не против.

— Слушаю вас, — Меркулов часто-часто закивал головой, всем видом, услужливо внимательным, подталкивая собеседника к монологу. Волнуется комиссар госбезопасности, ещё бы. Это вам не комбригов-комдивов брать, войны гражданской героев. Попробуй с всамделишным, опытнейшим агентом-смертником мосты наладить. А ставки то, ой как высоки ставки, ежели сам Иосиф Виссарионыч дал высочайшее соизволение на начало операции «Гурд», или как там её обозначили кремлёвско-лубянские стратеги…

— Имею чёткие инструкции все карты открыть Берии, конечно и Сталину, если генсек пожелает встретиться лично, но полагаю, то маловероятно. Вы же, любезнейший Всеволод Николаевич, выбраны в посредники из-за близости к будущему наркому внутренних дел. Да, у нас посчитали — Ежов максимум до января-февраля продержится, а засим — врата в ад разверзнутся, и, милости просим, Николай Иванович. Туда ему и дорога, педерасту и алкоголику.

— Гм.

— Полагаю, ваше начальство сейчас в первую голову интересует Чехословакия. Могу лишь повторить то, что обозначено в письме, — Лондон и Париж договорятся с Гитлером, сдадут фюреру и Судеты и саму Чехословакию. Всё для того, чтоб не начинать большую войну на континенте, в каковую обязательно захочет влезть Советский Союз дабы утвердиться в Восточной Европе.

— Вот как, — Меркулов короткой репликой обозначил предельное внимание. Умеет, умеет слушать Сева и актёрские таланты наличествуют у дружбана Лаврентия. Ему добрых следователей изображать — Берия пугает, Меркулов сочувствует и успокаивает.

Что хорошо, — ни