и гордости было поздно.

– Как устроилась в больницу Святого Брука, – призналась я с неохотой. – Мне казалось, что мои чувства взаимны, и Роберту не хватает всего-лишь небольшого толчка в нужном направлении. Вот я и сделала глупость. Зелье сварила слабое. На сутки. Я не собиралась опаивать вашего брата из корыстных целей и тащить его под венец пока он невменяем. Просто, – я запнулась, не зная как объяснить свои мотивы, – мне хотелось пробить брешь отчужденности. Но после всего, что произошло, стало ясно как же глубоко я ошиблась в чувствах Роберта. Не знаю, мистер Грант, какое решение вы примите, но я даю слово, что больше никогда не использую столь… незаконный способ для привлечения к себе внимания.

Несколько волнительных секунд Айзек продолжал молча смотреть на меня. Я подозревала, что решалась моя судьба. Самое время было изменить своим принципам и молить о пощаде. Слава Маклифу, не пришлось.

– Будем считать вы меня убедили, – заключил Айзек, допивая чай. – Я не стану доводить дело до полисмагии, раз это ваше первое правонарушение. Советую в будущем сто раз думать, прежде чем нарушать закон Эйвингарда.

– Вы мне угрожаете? – спросила я с вызовом.

– Советую, – повторил он с нажимом. – Сломать жизнь в нашем обществе гораздо проще, чем вы думаете. Я разного повидал на службе. Вы красивая, умная девушка, мисс Эванс. Будет очень жаль, если вы оступитесь из-за такого сухаря как Роберт. – Айзек достал из кармана несколько монет и оставил их на столе.

Словно загипнотизированная, я наблюдала за его действиями, не зная что еще можно сказать. Экзекуция закончилась. Мне должно было полегчать, но на душе все равно остался осадок.

– Всего доброго, мисс Эванс, – Айзек кивнул на прощание.

– До свидания, – я кивнула в ответ.

Около двери, мне показалось, что он бросил на меня быстрый взгляд, но я списала это на разыгравшееся воображение. Бодрой пружинистой походкой, совсем как у его брата, Айзек ушел.

* * *

– Хватит киснуть! – потребовала Петра, едва увидела меня в ординаторской.

Я оторвала взгляд от истории болезни и вздохнула.

– Ну вот опять, – всплеснула руками санитарка. – Тебе срочно нужно развеяться! Купи обновку. Платье, украшение какое-нибудь… Ой, я такие брошки видела в витрине антикварной лавки мисс Роул! Одно загляденье.

– Не до брошек мне, Петра, – ответила я и вернулась к заполнению истории болезни.

После выговора с занесением в личное дело у меня не было ни настроения, ни денег. С момента истории с приворотным зельем прошло больше недели. За это время я многое успела переосмыслить. Ничто так не отрезвляет, как лишение премии. Роберт для полноты воспитательного эффекта еще и нормальной зарплаты меня лишил. Изверг. Я снова вздохнула.

Петра махнула рукой и ушла. Но уже через несколько минут вернулась.

– Я знаю, что поднимает тебе настроение! – она заговорщически подмигнула.

– Спасибо, пасс, – отказалась я, так как подумала, что речь пойдет об очередном тортике от пациента.

Пора прекращать налегать на сладкое. Скоро ни в одно платье не влезу.

– Тьфу ты, – Петра уперла руки в бока. – Ну что за несносная девица. Мистер Уолш пришел. Снова! Говорит у него недомогания.

– Что-то он зачастил, – отметила я, вставая из-за стола.

– Ага, – хмыкнула Петра. – Как твоя смена, так сразу у него приступ трудно диагностируемой болезни.

– Может у него и вправду что-то болит, а ты смеешься, – я попыталась пристыдить санитарку.

– Да знаю я, что у всех по весне свербит, – заявила Петра.

Мои брови поползли вверх. Я в шоке уставилась на подругу.

– Нос, дорогая, – невинно ответила она, но тут же хохотнула. – Аллергия у всех обостряется. А ты что подумала?

Понимая, что Петру не исправить, я пошла в смотровую и стала свидетелем неприятной картины. Одна из девиц Далси чуть ли не висла на локте мистера Роберта Гранта, не забывая неправдоподобно прихрамывать и жаться к его плечу. Я поморщилась, словно съела кислый лимон. От необходимости здороваться меня спасла дверь смотровой.

Мистер Уолш встал с кушетки.

– Мисс Эванс…

– Добрый день, на что жалуемся? – с наигранной бодростью поинтересовалась я.

Мне не терпелось окунуться с головой в работу. Все лучше, чем обмусоливать в голове свою несостоявшуюся любовь.

– Вот запястье… ноет, – растерянно произнес он.

Я кивнула и, продезинфицировав руки заклятьем, подошла к мистеру Уолшу. Аккуратно ощупала сустав. Покрутила кисть. Просканировала магией. Все было в порядке, хотя… легкий туннельный синдром сложно диагностировать.

– Ваши близкие, наверное, рады, что вы стали целительницей, – мягко, почти ласково спросил мистер Уолш.

От него пахло дорогим одеколоном. Я непроизвольно отметила, какие же аккуратные и холеные у мужчины руки. Не то, что мои. Постоянная дезинфекция сказалась не самым лучшим образом на коже.

– Не так, как если бы я вышла замуж за какого-нибудь торговца с главной улицы, – пошутила я, продолжая проверять запястье мужчины.

Отец умер, когда я была еще маленькой. Когда я училась на целителя, мама пыталась устроить мне брак с одним торговцем, но видя мое сопротивление, отказалась от этой затеи и вышла за него замуж сама. Второй раз. Мне ее новый супруг не нравился, но я уважала чужой выбор.

– На мой взгляд, вы достойны большего, мисс Эванс, – тихо сказал мистер Уолш.

Я удивленно подняла на него взгляд. Неужели со мной заигрывают? После истории с Робертом, я бы предпочла прямолинейность на грани приличий, нежели завуалированные танцы вокруг да около.

– Возможно, – уклончиво ответила я, отпуская его ладонь. – Старайтесь не напрягать запястье несколько дней. Должно пройти само. Если боль усилится, придется носить бандаж. Так что спокойствие и никакого письма пером или верховой езды.

– Спасибо, так и поступлю, – он улыбнулся.

Я кивнула и хотела уйти, но мистер Уолш меня окликнул:

– Мисс Эванс, разрешите пригласить вас на ужин!

Я вздрогнула и обернулась. Подобрать слова для отказа оказалось непросто.

– Мистер Уолш, мне льстит ваше внимание, но…

– Прошу, не отказывайтесь вот так сразу, – произнес он, судорожно сжимая в руках перчатки. – Я зайду через два дня, у вас будет время все обдумать и принять решение.

Впервые на моей памяти, мужчина выглядел столь взволнованным. На аристократично-бледном лице пылал румянец, а в глазах появился болезненный блеск. Я стала серьезно подозревать, не началась ли у мистера Уолша горячка.

– Хорошо, – кивнула, чувствуя ужасную неловкость. – Я подумаю.

Не