Ржевский непонятно чему хихикнул, жизнерадостно сунул руку в карман и достал этот свой допотопный кожаный мешочек с золотом.

Впрочем, смотрелось органично и глаз не резало. Фамилия древняя, дворяне традиционные, с золотой монетой ходят многие из них.

В Эмирате тоже.

Опекун, время от времени косясь на чек, принялся метать вдоль стойки золотые монеты:

— Вот! — остановился он на второй сотне. — Правильно по курсу посчитал?

— Вообще-то да, но вы же при таком обмене теряете, — теперь продавец подняла на него озадаченный взгляд. — Вам же лучше вначале сконвертировать нормально, потом к нам прийти. Может, я пока отложу это всё, а вы сходите, нормально поменяетесь?

Самое смешное, она действительно заботилась о покупателе — Мадина на автомате скользнула в её сознание до второго слоя.

— Мать, какого хрена? — зашипела тем временем дикой коброй в ухо Далия. — Ты ж сама говорила, у него денег нет и он траву из-под ног грызёт?

— Огурец это был… Молчи.

— Да не буду я молчать! Ты меня знаешь! Чего он за меня платит, если сам беден?!

— Кажется, обычаи этих их гусаров с нашими где-то совпадают. Не даст он нам платить, чувствую, — тихо ответила менталистка подруге.

— Ты сквозь его ментальные блоки наконец пробилась? — заинтересовалась было новая владелица трона Эмирата.

— Нет, по лицу вижу.

— А какой дисконт на курсе? — осведомился тем временем Ржевский, извлекая свой древний блокнот с непонятными иероглифами. — Если как надо поменяться?

— Секунду.

Продавец поместила одну из монет в магический анализатор:

— Золото старое, хорошее, заявленная проба совпадает. Процентов двадцать пять сэкономите.

— О. — Глаза Дмитрия расширились вдвое, зрачки тоже. — А где, говорите, такой обменник?

— Так любой из лицензированных ювелирных салонов же, — удивилась кассир, придвигая кучу монет обратно к покупателю. — Если здесь рядом — то хоть Тиффани, хоть Фаберже, хоть Виттон, хоть Самбур. Отложить пока?

— ДА! — аль-Футаим, разумеется, не была бы самой собой, если бы промолчала и не влезла.

Текст она поняла благодаря синхронному переводу менталистки, а слово "да" уже умела уверенно по-русски произносить сама.

— Дим, — принцесса решительно накрыла ладонью рот возмущённо развернувшегося к ней Ржевского. — Я с тобой не ругаюсь на тему того, что ты без спроса платишь за чужого монарха. Поверь, это не просто так, — она твёрдо посмотрела на блондина.

— Хм. Услышал. Говори дальше.

— Ты, в свою очередь, не споришь со мной сейчас и идёшь меняться к ювелирам. Я с тобой, заодно про мою серьгу спросим. — Она перекатилась с пятки на носок, расчётливо качнув сиськами перед носом опекуна. — Давай лучше мы эту курсовую разницу потом в ночном клубе прогуляем?! Я сейчас серьёзно!

— Знаешь, на что давить, — тихо хрюкнула в кулак Наджиб, наблюдая, как глаза попечителя, словно под гипнозом, проследовали за выпуклостями её двойняшки.

— Согласен, — Ржевский усилием воли стряхнул с себя наваждение и поднял взгляд. — Спасибо, — добавил он через секунду с грустным вздохом. — Вы обе классные.

— Я тут! — раздался сбоку голос Норимацу. — О, все в сборе.

Наджиб мысленно выругалась на двух языках. Почему-то появление японки в нужный момент последнее время начинало раздражать.

Глава 5

— А то я волноваться начал, — радостно разулыбался попечитель при виде Шу. — Думал, эти две оторвы тебя где-то уже прикопали потихоньку. ШУЧУ! — он торопливо отпрыгнул на шаг, вовремя заметив опасный блеск в глазах менталистки. — ШУЧУ Я! Такая красота, — он коротко поклонился в адрес всей троицы, — мозги дурманит.

— Не нужно считать других глупее себя и записывать эндогенный процесс в индуктивные, — тихо заметила Мадина, потом повторила по-русски для азиатки.

— Здесь не поняла? — та почему-то приняла фразу на свой счёт и напряглась.

— Я о нём, не о тебе, — менталистка спокойно кивнула в сторону Ржевского. — Когда кое-кому кое-какая физиологическая жидкость кое-откуда в голову бьёт, чужая красота здесь ни при чём. В лучшем случае триггер, говоря медицинской терминологией. Причина-то глубже и в другом месте.

— Обидеть поэта может каждый, — с достоинством подбоченился опекун.

— Могу доказать, — пожала плечами Наджиб. — Ржевский, тебе бы сейчас было всё равно, кого из нас троих трахать? Если б каждая предложила, "пользуйся мной, если хочешь"?

— Эээ. — Блондин замялся.

— Мне будет достаточно одного твоего слова, — нарочито наивно захлопала ресницами Мадина. — Скажи "нет" и вопрос снят.

— СТЕРВА! — попечитель даже покраснел.

— А-а-а-ха-ха-ха-ха, — японка вначале резко задумалась, потом искренне рассмеялась. — Это ты его сейчас троллишь! А в голову ему ударила моча или спе…?

— МОЛЧИ! — заорал блондин ещё громче. — Хоть ты молчи, бога ради! Мы скоро вернёмся! — пообещал он продавщице, разворачиваясь к выходу. — Ждите! Слово Ржевского.

Продавец озадаченно кивнула.

— Вы позвольте в качестве компенсации воспользоваться вашим локтем, как опорой? — скрывая зрачки за полуопущенными ресницами, с улыбкой спросила Норимацу.

И, не дожидаясь, его ответа, взяла Дмитрия под руку.

— Хоть кто-то в этом мире меня любит, — сердито шмыгнул носом тот. — Разрешаю. Спасибо.

— Хренасе. Вот так пришла нагло — и мужика, сопровождавшего целую принцессу, хвать под руку? — Без эмоций поинтересовалась аль-Футаим. — Переведи ей.

Мадина честно перевела, сказав "принцесса" тихо и на ухо, чтобы никто не услышал.

— У нас поговорка есть, — японка в ответ продолжила едва заметно улыбаться уголком рта. — "Когда под деревом дерутся двое тигров, обычно выигрывает обезьяна, сидящая над ними на этом дереве".

— Нам туда! — выйдя из зала на галерею, Дмитрий завертел головой по сторонам и указал пальцем на противоположный балкон. — Самбур, один из этих салонов, о которых девушка сказала!

Эта часть молла представляла собой подобие амфитеатра, торговые площади которого располагались по кругу друг над другом. Чтобы попасть в ювелирный салон, предстояло пройти половину окружности галереи.

— А чего ты смеяться начал на кассе? — менталистка не удержалась от вопроса, несмотря на ситуативный контекст.

С её точки зрения, поводов веселиться у опекуна не было. Или она чего-то о нём не знает?

— Когда это? — Ржевский недовольно поморщился, поскольку задумался о чём-то своём и явно не хотел переключаться.