1339) также принимается во внимание в контексте истории распада монгольского государства в Иране. Вторая часть предлагает альтернативную картину, фокусируясь на местных, зависимых от хулагуидов, династиях в областях Фарс, Керман и Анатолия. Мы проанализируем, как женщины этих тюркских династий, в отличие от своих монгольских современниц, добились признания в качестве правительниц своих территорий.

Для того чтобы понять, какую роль женщины могли играть в государственном управлении, необходимо изучить, как и в какой степени они участвовали в экономике империи, получили ли они определенную экономическую автономию и имели ли контроль над средствами производства империи. Как достигалась такая экономическая власть? В какой степени женщины имели возможность решать, когда и куда инвестировать свое богатство? Ответ на эти вопросы, по крайней мере частичный, может заключаться в феномене традиционного монгольского распределения собственности. Степень финансовой независимости этих женщин может иметь корни в наделении скотом, рабами и товарами, полученными в качестве добычи; в источниках есть упоминания о том, что выдающиеся женщины наследовали эти «товарные ценности» от своих мужей и родителей. Тем не менее до сих пор не было проведено глубокого исследования того, как эти женщины использовали такое имущество. Здесь мы рассмотрим, как хатуны накапливали богатство посредством налогообложения оседлого населения Ирана и вложений в коммерческие торговые предприятия. Исходя из этого, экономическая деятельность хатунов является основной темой главы 4.

Наконец, это исследование не было бы полным, если бы оно не затронуло роль хатунов в религиозной сфере Монгольской империи. Поэтому в главе 5 рассматриваются отношения религиозной терпимости в среде монгольских мужчин и женщин, которые были задокументированы в монгольский период. Кроме того, важно помнить, что эти женщины были личностями со своими собственными религиозными предпочтениями и антипатиями. По этой причине особенно заслуживает изучения то, как женщины взаимодействовали в контексте разнообразия евразийских религий, каково было их участие в ритуалах и общее отношение к религиозным лидерам различных конфессий. Это позволит лучше понять сложные взаимоотношения между хатунами и религией и в то же время выявить глубинный и постепенный процесс, в ходе которого «вера завоеванных» была принята монголами в разных частях империи. Религиозный ландшафт монгольских территорий формировался также благодаря участию женщин в религиозном патронаже — важном способе влияния, тесно связанном с их политической и экономической ролью в империи.

Глава 1

Женщины и политика: от степей до мировой империи

Не следует, чтобы подручные государю становились начальствующими, ибо от этого порождаются большие непорядки, государь лишается силы и достоинства. В особенности это относится к женщинам, которые являются «людьми покрывала» и у которых нет совершенства разума… Если жены государя станут давать приказы, они будут приказывать то, что им подсказывают корыстные люди; ведь они не могут, как мужи, видеть внешние дела собственными глазами…

Низам алъ-Мулък. Сиасет-намэ («Книга о правлении»)[33]

Приведенные выше слова приписываются визирю династии Сельджукидов в Иране Низаму аль-Мульку (ум. 485/1092), который изобразил такую картину женского правления в своем труде «Сиасет-намэ» или «Сияр аль-мулук» почти за 250 лет до прихода монголов. Помимо личных убеждений по этому вопросу, Низам аль-Мульк имел политические причины для оправдания недопущения женщин в политику: влиятельная роль Туркан-хатун, супруги султана Малик-шаха (ум. 1092), при дворе Великих Сельджуков бросала вызов его гегемонии в государственных делах [Cortese, Calderini 2006:101–102]. Однако, если обратиться к материалам, содержащимся в «Тайной истории монголов», видно, что монголы воспринимали участие женщин в политической жизни совершенно иначе. Например, политическое выживание Чингисхана и его последующий успех во власти, согласно этому источнику, были определены действиями женщин в его семье [Nicola 2006–2007]. Следовательно, здесь представлены скорее противоположные взгляды на роль женщин в политике: более ограниченный подход, выраженный персидским визирем, и более благосклонный, содержащийся в монгольских источниках. В свою очередь, когда монголы распространились по всей Евразии и завоевали Хорасан в первой половине XIII века, то эти две противоположные концепции участия женщин в политике столкнулись друг с другом. Именно в этом контексте в главе рассматривается эволюция женского правления в Евразии до создания Монгольской империи. В первом разделе рассматривается участие женщин в политических делах до появления Чингисхана на политической арене монгольских степей. Основываясь в основном на «Тайной истории монголов», мы исследуем, как доимперские кочевники мифологически объясняли свое происхождение и раннюю историю. Из-за ограниченного количества источников и неопределенного характера их содержания мы выделяем лишь некоторые примеры политического участия женщин в этот период, которые могли послужить основой для будущего развития институционализированной роли женщин в политике, что обсуждается в главе 2. Аналогично, во втором разделе мы рассмотрим роль женщин в первые годы жизни Чингисхана в степях. Мы рассматриваем, какими биографическими сведениями мы располагаем о его матери, жене и других монгольских женщинах того периода, которые отражены в источниках. Наконец, в заключительном разделе этой главы рассматривается вопрос о том, наблюдалось ли на территориях, в конечном итоге завоеванных монголами, какое-либо женское политическое участие, которое поспособствовало бы объяснению того, как женщины стали правительницами империи всего через одно поколение после Чингисхана. Более конкретно, мы исследуем примеры женского регентства в Средней Азии, Иране и на Среднем Востоке до прихода монголов, чтобы выяснить, имеются ли там прецеденты, на которые могли опираться эти влиятельные монгольские женщины для легитимации своего вступления на престол в 1240-х годах.

Между мифом и историей: женщины в Монголии до чингизидов

Прежде чем начать наше исследование роли женщин в различных сферах общества имперской Монголии, стоит вкратце рассмотреть ряд женщин, живших в доимперские времена. Представленные в этом разделе примеры послужат отправной точкой для нашего анализа, где мы можем установить определенные характеристики взаимодействия женщин с обществом до прихода Чингисхана. Однако эта задача ставит нас перед рядом проблем относительно наличия источников по этому периоду, которые нельзя проигнорировать. Что касается изучения ранних этапов Монгольской империи, то до нас дошли только два основных монгольских источника, упомянутых в предисловии к настоящей работе, а именно «Тайная истории монголов» [Rachewiltz 2004] и «Монгольская хроника Алтай Тобчи» [Bawden 1955].

К счастью, как только исследователь приступает к их изучению, то сразу видно, что они полны упоминаний о женщинах. Очевидно, что эти упоминания различаются по объему, но они включают конкретную информацию о монгольских дамах и о женщинах вообще. Такая ситуация приводит к простому выводу: если этот источник является «подлинным (не путать с достоверным) туземным рассказом о жизни и деяниях Чингиз-Кана» [Rachewiltz 2004: xxxiv], то можно утверждать, что женщины сыграли решающую роль в развитии империи. С другой