— И что? — спокойно поинтересовалась я.

— И твое равнодушие тоже раздражает, — убирая руку, сообщила Элесса. — Почему у тебя нет слабостей? Почему я не могу найти, как побольнее тебя ударить? Сломить?

— Потому что это сделали до тебя, — внезапно даже для себя призналась я. — Надавили, сломали, уничтожили! Меня нет. Ничего нет. Так что и бить некуда. Смирись уже. И не переживай, совсем скоро ты от меня избавишься. Навсегда!

Не дожидаясь ответа или какой-то реакции, я поспешила прочь.

Сначала шла, а потом бежала, практически не разбирая дороги. И никак не могла взять в толк, почему так плохо видно, что за пелена перед глазами.

Глава 7

Почему-то не смогла отправиться в общежитие, вместо этого бросилась в астрономическую башню. Та всегда оставалась открытой, а еще благодаря стеклянной крыше из нее открывался потрясающий вид на звездное небо.

Последние ступеньки я преодолела едва не ползком. Силы как-то разом закончилось, на плечи навалилась неимоверная усталость.

Войдя внутрь, я не стала зажигать свет. Это показалось мне лишним. Просто прошагала вглубь помещения, уселась на ближайший стул и, подняв вверх голову, уставилась на звезды.

Я всегда их любила. Такие красивые и таинственные, а еще холодные и недоступные, они меня завораживали.

Его присутствие я тоже сразу почувствовала, пусть он и двигался все так же стремительно.

— Так и будешь меня преследовать? — поинтересовалась, продолжая смотреть на звезды.

— А ты так и будешь бегать? — отозвалась темнота его голосом.

— Может, я просто не хочу разговаривать.

— Со мной или вообще? — спросил Эган, присаживаясь рядом.

Почему-то отторжения от его близости не возникло. Я не терпела чужих прикосновений, даже мимолетных, но с этим зимородком все воспринималось иначе. Не будь я здравомыслящей девушкой, то сказала бы, что рядом с Эганом мне становится тепло, надежно и даже спокойно.

— Вообще. Я отвратительный собеседник, нелюдима и предпочитаю одиночество. И меня это вполне устраивает, — скрестив руки на груди, заявила я.

— Врешь, — спокойно возразил он.

— Никак не можешь смириться с тем, что не интересен? Неужели отказом я задела твою гордость?

— Нет. Скорее разбудила азарт. Я и забыл, каково это…

— Кому-то не нравиться? — хмыкнула я.

— Не совсем так. Когда кто-то нравится мне. Так сильно, что даже больно, — неожиданно признался Эган.

Чего уж скрывать, мне было приятно. Я очень хотела не реагировать на его слова, но не получалось. Мне было приятно нравиться, вызывать у кого-то симпатию… приятно хоть на мгновение ощутить себя самой обычной студенткой. Без тайн, тяжелого прошлого и страхов. Мне всего двадцать, через полгода будет двадцать один. Мои ровесницы веселились, тайком проносили на бал алкоголь и танцевали до утра. А еще любовались звездами в компании красивых ребят, слушали комплименты и целовались.

— Боль не приносит счастья и не имеет никакого отношения к симпатии, — прошептала я. — Боль — это боль. В ней нет ничего хорошего.

— Кто же причинил боль тебе? — тихо и серьезно потребовал зимородок. — Кто выжег тебя дотла, лишив улыбки и радости жизни?

— Тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело?

— Я хочу помочь. Ты ведь не можешь прятаться вечно.

Не могу. Впрочем, вечно и не надо. Лишь полгода. Каких-то шесть месяцев, и я обрету свободу.

— А может, меня все устраивает?

Я повернулась к Эгану. В темноте его глаза напоминали сиявшие над нашими головами звезды. Лишь за одним маленьким исключением — они не были холодными. В них светилась доброта и участие, а еще желание помочь.

Наверное, всему виной атмосфера новогоднего вечера. А может, моя усталость и страх перед очередными переменами. Или просто желание быть обычной, такой как все. Почему хотя бы на один вечер я не могла стать обычной студенткой?

В любом случае я не собиралась анализировать свой поступок. И корить себя за него тоже. В конце концов, один раз можно, к тому же Эган был достаточно красив, а я… я слишком долго жила одна. Поэтому я выпрямилась, слегка подалась вперед, обхватила ладонями его лицо и прижалась губами к его губам.

Признаюсь честно, целоваться я не умела. Четыре с половиной года назад, пользуясь моей неопытностью, этому действу меня толком не научили. А какие успела получить навыки, я растеряла за годы забвения.

Наверняка для зимородка поцелуй вышел немного детским, жутко наивным и скучным. Для меня же он оказался… странным. Я уже и забыла, каково чувствовать вкус чужих губ и терять голову от осторожных, но требовательных прикосновений. Кстати говоря, рассудок мне хотелось бы оставить при себе. Поэтому легкое головокружение, звон в ушах и мурашки на коже стали для меня полной неожиданностью. И вообще, я никогда сама еще никого не целовала. Первый шаг всегда делал партнер. И вот эта неожиданная храбрость, безумие и смелость взбудоражили кровь.

«Как же так? Я ведь хотела… другого!»

Чего именно хотела, я придумать не успела, поскольку Эган позволил мне руководить всего лишь несколько секунд, после чего решительно перехватил инициативу. Привстал, заставив меня слегка сгорбиться и опустить руки. Я ладонями заскользила по сильной груди, в то время как его пальцы невесомо, словно крылья бабочки, дотрагивались до пылающих от смущения щек, подбородка, бьющейся жилки на шее.

Голова кружилась, и я вместе с ней, тая в мужских объятиях, наплевав на все заветы и страхи, наслаждаясь каждым прикосновением и новыми ощущениями. В какой-то момент я забылась до такой степени, что руки сами собой заскользили по сильному телу, обнимая за шею, притягивая к себе еще ближе.

Эган вдруг остановился и слегка отстранился. Так что наши носы почти соприкасались. Крепко, но весьма нежно он держал меня пальцами за подбородок и смотрел так, словно пытался заглянуть в душу. В какой-то момент я испугалась, что именно это и произойдет. Он пробьется сквозь все мои заслонки и увидит то, что я так тщательно оберегала все эти годы.

— Так вот какая ты, — прохрипел Эган.

И я едва не задохнулась от всепоглощающей нежности в его взгляде. Это было одновременно и невероятно, и больно.

— Какая есть, — отстраняясь и быстренько убирая руки, буркнула я и усмехнулась: — Разочарован?

— Нет. Скорее заинтригован.

— Напрасно. Это просто поцелуй и просто я, — как можно равнодушнее произнесла я, поднимаясь со стула. А у самой коленки дрожали, да сердце билось