Я молча смотрел, как она уезжает. Обычное расставание, и это после 10 лет отношений! Она единственная, кто обратила на меня внимание тогда. И я цеплялся за неё, за наши отношения, как за спасение. Ведь если я надоел единственному человеку, которому был интересен, я обречён на одиночество. Разве не так?! Я даже не злился, что она уехала на машине, оплаченной моей кредиткой. Но я был полностью уничтожен, когда увидел её свадебные фотографии в инстаграме спустя месяц после нашего расставания.

Том не остановился, он продолжил причинять мне боль дальше:

– Вспомни, как твою одноклассницу обзывали? Постоянно сплетничали у неё за спиной. А ты ведь хотел заступиться, но струсил! Ты специально игнорировал её в школе, но помогал ей после уроков. Так, чтоб никто не узнал. Ты ведь видел, как она плакала, и никак не помог ей.

Перед моими глазами предстала заплаканная подруга, сидящая на полу с разбросанными тетрадями.

А когда ты попросил отца забрать тебя от друга? Заставил приехать его после тяжёлого рабочего дня, а когда он приехал за тобой, ты отказался ехать.

– Том, перестань! Я поступал так не от большого ума, мне и без тебя стыдно за эти поступки. Спасибо, что в очередной раз напомнил мне о моей жалкой жизни. Ты думаешь, ты самый умный? Что я не в состоянии без тебя понять свои ошибки? Представь себе, я прекрасно понимаю, что жизнь бывает паршивой!

– Почему же ты хочешь вернуться тогда?

– Да потому что, Том, дерьмо случается, но это не повод сдаваться. В моей жизни было и много хороших моментов: первый поцелуй, семейная рыбалка, друзья по работе, вечер в баре и дикие танцы до утра. Но здесь ничего этого не будет!

– Да, это больше не наши радости. Ну и что?!

– Ну как «ну и что»? Я не собираюсь тонуть в вечной ненависти к миру, жалеть о сделанном или не сделанном. Мне не нужна твоя жалость. Сколько раз в своей жизни я прислушивался к другим, а не к себе?! Почему ты думаешь, что ты поступаешь лучше, чем Роуз? Отныне я делаю только так, как я хочу. Всё, Том. Оставь меня.

Он ушел, а я продолжил медитировать. Просидев в медитации достаточное время, я вышел из храма и побрел в главное здание. Решиться прыгать было сложно, страх не давал сделать шаг, но чем больше я сомневался, тем больше было убеждений в правильности моего решения. «Всё, хватит!» Я закрыл глаза и прыгнул. Приземление было бесшумным и безболезненным, таким, как я и ожидал. У меня не было ни ориентира, ни направления. Я шёл вперед, в никуда. «Всё-таки есть плюсы в том, что я не устаю, думал я. Могу идти куда хочу, совсем один». Я услышал какой-то шум сзади, обернулся, но ничего не заметил. Здание, с которого я прыгнул, снизу напоминал огромный лайнер. «Какого хрена? А, впрочем, уже неважно». Звук начал усиливаться. Я не сразу сообразил, откуда он исходил, и просто ускорил шаг. Ветер начал задувать в лицо, поднимая песчаное торнадо. Я запаниковал и спрятался в гроте. «Навредить оно мне не может», – убеждал я сам себя. Мне вообще в последнее время не удавалось договориться с собой, во мне ещё была надежда на скорое возвращение домой. В глубине души я не мог принять тот факт, что моя жизнь закончилась. Теперь мне уже не казались глупыми духовные поиски истины, ведь если отнять всё материальное, что останется?

Н и ч е г о.

Поиск истины – хоть какой-то вектор в пустоте. Я предался размышлениям. Когда у тебя появляется много времени, ты начинаешь обдумывать всё, что с тобой было, и где ты был не прав. К несчастью, я был неправ в самом образе жизни, который вёл. Всё мчалось как-то быстро. Работа, конечно, делала меня более собранным человеком, но в тоже время ограниченным. Я не решал свои глубинные проблемы, а просто занимался всем подряд, чтобы не чувствовать пустоту. Родители любили меня, но всё-таки Ника, моего брата, любили больше. Они больше общались с ним, потому что он звонил им и спрашивал, как у них дела. Ник мне тоже звонил, но я не брал трубку. Слушать в очередной раз, какой он молодец, мне не хотелось, а ещё эти его «непрошенные советы». Правда, именно благодаря ему, я всё-таки посмотрел тот фильм и узнал про медитацию.

Мне стало настолько тошно, что было уже плевать и на торнадо, и на всё остальное, я решил двинуться дальше. Как только я вышел из грота, ко мне, подняв пыль, подлетели три мотоциклиста в масках и вырубили меня.

Открыл глаза я увидел всё тот же потолок и стены, как в моей комнате. У меня так сильно болела голова, что я решил, что всё это был сон, и я вернулся в свой мир. Но, конечно же, эта была секундная мысль, которая улетучилась сразу же, как только я окончательно пришел в себя…

«У них есть специальный порошок, который может вырубить твое сознание» – услышал я.

– Кто тут? – я повернул голову, но никого не увидел. В комнате было мало света, поэтому было сложно разглядеть хоть что-то в темноте, кроме очертаний кровати, что стояла напротив меня. Послышались шаги, некто начал приближаться. Первым, что я увидел, были глаза, янтарные, как жгучее солнце. В них было столько энергии, они как будто сканировали тебя изнутри. Я немного сжался от такого пристального внимания. Её кожа, а это оказалась женщина, была золотистого цвета, когда она приблизилась ко мне, то свет из иллюминатора полностью осветил её лицо. – Быть такого не может, здесь люди не стареют, – подумал я.

– Стареют, Марк, такие как я, да.

Морщины были отпечатком радостных и серьезных моментов. А ограниченность тела вызывала боль и дискомфорт, поэтому никто не чувствовал этого здесь. Здесь не было старости и её быть не могло. Ведь старость – это напоминание о смерти, о быстротечности жизни. Это заставило меня по-новому взглянуть на старость. Когда ты живешь здесь, то быстро забываешь о многом, что было на Земле. О боли, о страданиях, о переживаниях. Здесь мы были вечно молодыми.

– Что с вами случилось? – я, наконец – то прервал мысленный диалог и смог выдавить из себя хоть что-то.

– Я уже не помню, сколько я тут сижу. Но по твоей реакции могу догадаться, что долго, неприлично долго. Я попала сюда так же, как и ты, пыталась сбежать из города, но не смогла совладать со страхом, и теперь я тут.

– Почему же вы не растворились?

– Потому что мне ещё есть ради чего жить, – она удивилась моему вопросу.

Я продолжил рассматривать её: на вид ей было лет 100. Неужели в ней всё ещё сохранился огонёк жизни? – думал я.

– Конечно, идиот, – ответила она мне на немые размышления, – лучше расскажи, как там снаружи? Что ты видел?

– Э-э, в каком смысле? Когда я сбежал, то ничего не видел. Впереди пустыня. Единственное, мне показалось, что здание было похоже на лайнер.

Старушка улыбнулась.

– Они по-прежнему не хотят помнить своё прошлое! Здания, в которых они все живут, это корабли. Вода отступила от берегов, утекая потихонечку, незаметно. Как утекала уверенность в себе у людей, как утекал такт. И корабль начал обрастать мхом, потому что люди становились злыми, не способными принимать важные для себя решения, и начали впадать в ступор и поддаваться панике.