— Здесь же никого нет, — раздраженно произнесла блондинка.

— Как нет, — расплылся в улыбке Петрович, — А это разве не твой Митрофан Анатольевич в кресле стоит.

— Прекрати бухать и набери номер Сидора, — не обращая внимания на портрет, огрызнулась блондинка.

— Щас, щас, Алиса Сергеевна, успокойся, — миролюбиво ответил Петрович и достав телефон, и стал щелкать по экрану. Тут же в ящике стола дежурного раздался ответный звонок. Один из Амбалов, бросился к столу и, выдвинув ящик, вытащил телефон Сидора.

— И все, — озадаченно спросила Алиска.

— Сейчас проверим, — ответил амбал и, заглянув под стол, вытащил оттуда одной рукой маленького капитана, с испуганным лицом.

— Это что такое еще, — удивленно произнесла Алиска.

— Это наш дежурный, — ответил каебунских охранник, наблюдавший из-за двери за происходящим, — Капитан Бабов. Только он какой-то не такой.

— Где Сидор Сидоров, — брезгливо рассматривая капитана, спросила Алиска, забирая Сидора телефон у охранника и поднося к лицу капитана.

— Ушел, — пропищал в ответ тот, — За них, за всех выкуп заплатили. Я не имел право их больше задерживать.

— Кто заплатил, — грозно переспросила Алиска.

— Моисей Маркович, — болтая в воздухе ножками, ответил капитан.

— А почему ты такой маленький, капитан, — подойдя к амбалу держащему дежурного поинтересовался Петрович. — И вообще, ты больше на ребенка похож.

— Это после грибов началось, — пропищал капитан.

— Каких еще грибов, — зевнул Петрович.

— Которые у этого вашего Сидора Сидорова были, — со слезами в голосе ответил капитан, — Они там, в столе лежали.

Петрович, обойдя стол, заглянул в выдвинутый ящик и достал один случайно завалявшийся грибок:

— Сейчас проверим, — хохотнув он и сделав хороший глоток из бутылки, бросив в рот грибок, громко разжевал, его. — Обычные грибы.

В это время щеки на его лице вдруг округлились, а на голове, за ушами появились редкие волосики, и он стал похож на того самого Петровича, который когда-то на желтом автомобильчике развозил осетинские пироги. Все молча с удивлением, посмотрели на него.

— Что вы так на меня смотрите, — почувствовав изменения, Петрович, растерянно проведя рукой по лицу. — Что-то не так?

— Это точно они. «Молодильные грибочки», — с придыханием произнесла Алиска, подойдя к столу и шаря в ящике. — Это все, — она повернулась к маленькому капитану, которого продолжал держать на весу амбал.

— Я немного всего взял. Остальное он унес их с собой в узелке, — пролепетал капитан и застонал.

— Где его искать, — перебила его Алиска.

— Я не знаю. Может он ушел с кем-то из освобожденных, — запинаясь ответил капитан, — Там, на столе в папке, их личные дела.

— Что вы стоите, — строго произнесла Алиска, обращаясь к амбалу держащему капитана, — Берите папки, подключайте службу безопасности, чтобы к утру всех срочно разыскали и задержали, — и, развернувшись, быстро вышла из кабинета.

— Есть, — буркнул амбал и, одной рукой сгреб папки под мышку, а второй, повесил капитана на гвоздь, на котором на котором раньше висел портрет Беломедведева.

— Алиса, Алисочка, а мне что делать, — продолжая ощупывать лицо руками, недоуменно произнес озадаченный Петрович.

— Догоняй, — раздался из коридора эхом Алисин голос и Петрович, схватив со стола бутылку виски, засеменил следом.

Когда все ушли, в кабинет заглянул каебунский надзиратель. — А вы там, что делаете, господин капитан, — увидев висящего на стене дежурного, с удивлением спросил он.

— Снимите меня отсюда, пожалуйста, — плачущим голосом произнес тот в ответ.

— Ага, я сейчас, — ответил каебунец и выйдя из кабинета скоро вернулся с лестницей.

Приставив ее к стене, он поднялся наверх, и осторожно сняв капитана, поставил его на стол.

— Портрет на место повесь, — продолжая всхлипывать, попросил капитан. Охранник, спустившись за портретом, повесил его на стену.

— Что же мне теперь делать с таким ростом, — снова застонал капитан, — Меня же теперь уволят из органов в три счета.

— Может и не уволят. Может, в детскую тюрьму переведут, — рассудительно предположил каебунец.

— Нет, не переведут. Там тоже большие требуются, — покачал головой капитан.

— Тогда вам надо в Каебун ехать, — подумав, предложил охранник, — У нас там есть один колдун, он сможет вас вырастить обратно.

— Как он это сделает, — недоверчиво произнес капитан.

— Не знаю, — пожал плечами каебунец, — Это же колдун. Он однажды у нас в деревне старого вождя оживил. Когда того паук укусила. До сих пор еще руководит деревней. А уж рост увеличить, это ему раз плюнуть, — уверенно продолжил он. — Только деньги нужны. Бесплатно он не будет.

— У меня есть, — оживился капитан, — Сколько надо?

— Сейчас узнаем, — и он, достав телефон, нажал вызов и что-то забубнил на каебунском.

— Короче, тысячу нано биткоинов. Это миллион старыми. Старые у нас больше уважают, — отключив телефон, сообщил охранник, — Плюс транспортные расходы и оплата гида — переводчика. Короче полтора миллиона.

— Я найду, — с надеждой произнес капитан, — У меня дома есть. Я накопил тут за время службы кое-что.

— Тогда надо ехать, господин капитан. Пока уменьшение не продолжилось — деловито предложил каебунец, вставая из-за стола, — Дежурство тем более скоро заканчивается.

— Едем, — радостно воскликнул капитан, протягивая руки.

Каебунец снял его со стола, поставив на пол, надел себе на голову его фуражку, и они, взявшись за руки, пошли по длинному тюремному коридору к выходу из тюрьмы.

***

Сидор с Котовским сидели с вагончике-бытовке сторожа фанерной фабрики, и пили из больших алюминиевых кружок круто, по тюремному заваренный чай. Через мутное окно в стене пробивался рассвет, и можно было уже разглядеть поле, заросшее огромными растениями похожими на укроп с торчащими в разные стороны рожками антенн.

— Это, что за культуры там, на поле посеяны, — наклоняясь к окну, спросил Сидор у сторожа.

— Это не культура. Это борщевик, — закуривая ядреную папиросу, и отмахиваясь рукой от дыма, ответил сторож, — Никто его не сеял. Он сам по себе, растет. Скоро все Подквасковье, оккупирует.

— И с чего это он так разросся, — поинтересовался Сидор, — Раньше вроде не было?

— Было, но немного, — со знаем дела, стал рассказывать сторож, — Только раньше колхозники худо, бедно обрабатывали поля. Вот он и рос в основном вдоль обочин дорог. А после того, как колхозы то прикрыли, он и пошел занимать освободившиеся территории. И чего теперь с ним делать никто не знает. Говорят, в некоторых деревнях уже в дома прорастать начал, — И сторож, поплевав на папироску, бросил окурок в стоящее у двери ведро, и добавил, — А ты говоришь культура.

В это время зазвонил лежащий на столе телефон.

— Да, слушаю, — взял телефон, сидевший рядом Котовский, — Хорошо. Будем, — выслушав, ответил он, и выключив телефон, сообщил радостно, — Кажется, работа для нас нашлась, не