дома принадлежали один Пуссе, другой Сотникову, в третьем помещалась почтовая и телеграфная контора. Имелась еще небольшая деревянная церковь. Телеграф был, конечно, проволочный, шел на Туруханск и далее в Енисейск и Красноярск. Работал он плохо, с большими перерывами. Провода подвешивались на столбах, врытых в мерзлоту. В теплое время мерзлота выпирала столбы, и они, постепенно наклоняясь все больше и больше, в конце концов падали. Если посмотреть вдоль телеграфной линии, то рисовался частокол столбов, в разной степени наклоненных туда и сюда. «Пьяный» телеграф - так его называли. Летом телеграф бездействует и начнет работать только зимой, когда по первопутку на линию выедет ремонтная партия и поднимет попадавшие столбы.

Среди населения Дудинки выделялись две группы: купцы с их служащими и промысловики - рыбаки и охотники. Наиболее богатым и вместе с тем более культурным среди купцов был Ксенофонт Васильевич Пуссе - потомок, как он мне рекомендовался, пленного итальянца Отечественной войны 1812 г.

На другой день пошел смотреть уголь. Осыпи его находятся в яру правого берега, примерно в километре ниже селения. Обнажается рыхлая песчано-глинистая толща, что и около Потаповского. В нижней части разреза залегает довольно мощный, в 2- 3 м, горизонт рыхлых песков с линзовидными прослоями полуокатанных обломков бурого угля. Иные прослои имеют мощность до 20 см и протяжение до 2- 3 м. Все они представляют продукт размыва и переотложения угольных пластов, находящихся где-то за пределами данного участка, а не коренные выходы. Промышленного значения такие прослои, конечно, иметь не могут. В лучшем случае их можно использовать для хозяйственных нужд, например топки печей, выбирая уголь из песка вручную.

Вечером Пуссе пригласил гостей - таких же торговцев, как и сам Пуссе. Среди них я обратил внимание на человека маленького роста, говорившего по-русски с сильным местным акцентом. Оказывается, это был нганасанин Хвостов. Он вел обширную торговлю с нганасанскими племенами Таймыра и был очень богат. Хвостов, оказывается, совершенно неграмотен и все свои расчеты ведет в уме. Память у него, конечно, изумительная. Пуссе к нему относится с большим почтением. Интересным гостем среди них был Никифор Бегичев, ранее служивший боцманом в дальневосточном флоте времен японской войны. Он участвовал в полярной экспедиции Академии наук Э.В. Толля 1900-1902 гг. и в поисках пропавшего без вести отряда Э.В. Толля в 1903 г. В 1915 г. Бегичев вывозил на оленях в Дудинку часть команды с судов Русской гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, из-за тяжелых льдов зазимовавшей у Западного Таймыра. Это был бравый молодец с боцманской выправкой старого служаки. Он много рассказывал об экспедиции Толля и о поисках его в 1903 г., когда их партия в пять человек прошла открытым морем на китобойном вельботе под парусом более 250 км от Новосибирских островов до о-ва Беннета.

Хотя Дудинка - главное место пребывания купцов-скупщиков пушнины, торговых лавок я здесь не видел. Вся торговля велась только зимой и за пределами Дудинки, по стоянкам на Хатангской дороге, вдоль северных склонов Средне-Сибирского плоскогорья. Сюда, к границе леса, на зиму и подкочевывают оленеводы из Таймырской тундры. Туда же по первопутку приезжают из Дудинки купцы со своими товарами.

Основным видом пушного промысла на Таймыре служит песец. Численность его по экологическим причинам из года в год подвержена значительным колебаниям. Кормится песец леммингом, а этот последний - семенами разных трав, в частности пушицы. Ее белые семенные коробочки в урожайные годы покрывают всю тундру, как снегом. Получается замкнутая цепь: уродится пушица - станет много лемминга - расплодятся и песцы. И наоборот. Обычно за пятилетку один из сезонов бывает богатый, промысловый и один плохой, непромысловый. В такой год оленевод не в состоянии заплатить за взятый товар добытой пушниной и вынужден брать в долг с надеждой рассчитаться в будущем. Наценками на товары, снижением качества пушнины и другими тонкими расчетами должник так опутывается, что ему не выбраться из долгов и он попадает в неизбежную пожизненную кабалу.

Только с приходом Советской власти на Север эти кабальные условия торговли были в корне уничтожены. Купцы из Туруханского края высланы, и на месте их лавок возникли торговые фактории и кооперативы, где кредитование велось в нормальных условиях по государственным ценам.

В тот год, когда я впервые посетил Дудинку, в ней было 5-6 купцов, которые вели торговлю в Хатангском районе, как говорили тогда, «за тундрой».

Не то было в прошлом столетии, когда торговля сосредоточивалась в руках немногих. Ф.Б. Шмидт писал, что тогда, в 1866 г., в Дудинке было всего два купца: «братья Киприян и Петр Сотниковы, которые единолично господствовали над всей тундрой». Пуссе мне рассказывал, что отец теперешнего Александра Сотникова, Александр Киприянович, был очень крупным торговцем, унаследовав дела своего отца Киприяна Михайловича. А.К. Сотников тоже держал в руках весь Таймырский край. Его прозвали «Ландур», так у оленеводов зовется бык-олень, который ходит, повесив голову, с опущенными, нависшими ушами. Вот и Сотников - кряжистый, большой силы человек - ходил, опустив голову и глядя исподлобья. Со своими должниками он обращался сурово, беспощадно их бил, так, что о его жестокости ходили легенды.

Я не очень-то верил рассказам Пуссе, относя их на счет оговоров своего конкурента, но все же стал более внимательно присматриваться к деятельности внука Сотниковых и его особому вниманию к Норильску, на котором он считал необходимым сосредоточить всю работу экспедиции. Я начал подозревать что он думает использовать мои знания и интерес к северу в своих личных целях, как только к тому будет возможность.

Потом, позднее, в мои руки попала книжка В.В. Передольского «По Енисею. В гостях у Енисейских остяков» (издание Девриена в Петербурге). Автор книжки в 1894-1895-1896 гг. проехал на лодке по всему Енисею до низовьев, наблюдая жизнь и быт енисейских остяков (хантов и кетов), и воочию убедился, какой жестокой эксплуатации они тогда подвергались. Последняя глава книги «Ландур» как раз и посвящена описанию тех приемов торговли, которые практиковал Сотников. Вот один из случаев, который рассказали Передольскому (с. 175): «Да вот и суди, как долгу сбавится! Солим рыбу, сколько походу кладем на каждую бочку: пуда полтора-два лишних насаливаем, а Ландур возьмет себе рыбу на пароход: теперь, говорит, вешать некогда, тороплюсь - да и укатит; ну а как рассчитываться потом начнет, и выходит, что на каждой бочке у нас недовес. Мы говорим: «Что ж ты на берегу не вешал?» В другой раз, говорит, буду вешать. Приедет в другой раз, опять ему некогда. Так всякий раз и сбавляет по нескольку пудов рыбы в