— сказал я ей. — Мне надо кое-куда отъехать, со знакомцем повидаться. К чему спрашиваю — мне рюкзак забирать и с тобой прощаться надо? Просто ты вроде в Дубай собиралась отбывать, к морю, пальмам и коктейлям.

— Не сегодня, — потянулась, зажмурившись, девушка. — И, наверное, не завтра. У меня на сегодня запланирован шопинг. И еще хочу вечером много жареного мяса с красным вином, потому постарайся вернуться не слишком поздно, хорошо?

— Как пойдет, — хмыкнул я. — Иной разговор и за полночь может затянуться. Особенно с таким собеседником, к которому я собрался.

Так оно и вышло. Пока в магазин заехал, пока до места добрался, пока рассказал старому колдуну о том, что пережить довелось, день уже к закату стал клониться.

— Да, вот еще что сказать тебе хотел, — нарушил установившуюся было тишину Поревин. — Тут птичка на хвостике новость принесла про того громилу, что нас тогда чуть не прихватил. В моем дому.

— Про Голема? — чуть напрягся я.

— Про него, — усмехнулся колдун. — Чего, рассказывать? Или не надо?

Глава 3

— Дед, ты же знаешь правильный ответ, — с укоризной произнес я. — Или ты думаешь, что услышишь «не, мне неинтересно»?

— Я старый, имею право говорить чего угодно, — с достоинством ответил Поревин. — Ладно, слушай. Давеча я тут одну давнюю знакомую повстречал, из тех, что любят под Луной в полнолуние плясать…

— Ведьму, короче, — снова перебил колдуна я. — И?

— Вообще ничего сейчас рассказывать не стану, — пригрозил старик. — Раз слушать не умеешь!

— Тогда и я кое-что важное, припасенное на сладенькое, при себе оставлю, — ухмыльнулся я. — А оно тебе ох какое нужное!

— Да что ты, щегол, можешь предложить? — хохотнул дед. — Такое, чего мне неведомо?

— Уж поверь, удивлю так удивлю, — подмигнул колдуну я. — Ну так что? Встретил ты ведьму и?..

Но старый хрыч, похоже, решил обидеться всерьез, он, сдвинув брови, пил чай, попутно сопя своим изрезанным багровыми прожилками носом, причем настолько сурово, что я даже пожалел о сделанном и сказанном.

— Признаю — неправ, — вздохнул я виновато. — Рассказывай, как знаешь и хочешь, обещаю — больше перебивать не стану.

— Торопыга ты, — попенял мне Геннадий. — Я еще когда это приметил. Если не изживешь в себе спешку, рано или поздно доведет она тебя до могилы.

Чудно. Когда-то очень давно мне такое наставник говорил, почти слово в слово. И ведь прав колдун, выходит, не вытравил я из себя этот недостаток до конца, хоть и очень пытался. Обидно.

— Ладно уж, — старик поставил кружку на стол, — слушай дальше. Встретил я, значит, Кузьминичну, первым поздоровался, она ответила, вот мы с ней языками и зацепились. В былые времена, понятно, по разным сторонам дороги шли бы, друг на дружку не глядя, а теперь чего рядиться? У ней патлы седые, половины зубов во рту нет, почти все подруньки давно черным дымом в трубу печную ушли, да и сама она сюда из города переселилась, надо думать, не от хорошей жизни. Да и я тоже, понимаешь, нынче ни два, ни полтора. Вот и выходит, что делить теперя нечего. Были годы, была сила, да сплыло все, одна горечь осталась. И-эх, мать твою так… Хотя тебе, стрекозлу сопливому, того не понять пока.

Пропустил я мимо ушей этого «стрекозла», не стал реагировать, пусть хоть горшком назовет. Просто если на каждую мелочь заводиться, отсюда до завтра не уеду.

— Я, понятное дело, у нее спросил — какого тут забыла? Она меня по матушке, тоже как водится, послала, — поняв, что возражений с моей стороны не будет, чуть расстроенно продолжил колдун. — Ну, поскубались маленько, как положено, а после новостями поделились. Больше она, ясное дело, мне-то ей чего рассказывать? Нигде не бываю, никуда не хожу, никого не вижу. Так вот, помимо прочего, поведала она мне про страхолюда, который за неделю до того крепко сцепился с одним ковеном ведьм из Екатеринбурга. Настолько, что те на него закладную охоту объявили, с наградой, как полагается.

Ого. Закладная охота — явление нечастое и, как правило, имеющее под собой серьезные предпосылки. По сути своей — это открытый контракт на чью-то голову, кто первый ее заказчику принесет, тот заклад, сиречь награду, и заберет. В обычном мире подобное норма, в Ночи — нет, я сам подобному только дважды свидетелем становился, этот третий. Просто месть в наших кругах дело святое и личное, ее не принято отдавать на откуп, это считается проявлением слабости, а то и немощности. Ну и просто позорно, такое не забудется ни через год, ни через десять, ни через сто. И про ковен этот местный теперь долго будут говорить: «Ну те, что за себя постоять тогда не смогли».

— Этот верзила трех их девок до смерти, оказывается, запытал, молодых да ранних, — продолжал тем временем вещать дед. — Страшно, люто. И, что интересно, даже не таился почти, наследил так, что его не то что наши, а обычные полицейские словить могут. Мало того — дней через пять после того кто-то еще с дюжину ведьм перебил, правда, другого ковена и не в городе, а в горах. Шуму — у, сколько! Само собой, что после и наши, и не наши суетиться начали. По телевизору репортажи показывали, в газетах прописали. Ну, оно ясно — такого давно не случалось, с тех самых пор, как у Шитовского истока волкодлаки с ведьмами за черепушку степняка сцепились. Но там между собой все прошло, втихую, люди знать про то не знали и ведать не ведали. А тут — и кровища, и трупы в навалку, да еще в таком месте, где приезжие бесперечь бродят!

О как все повернулось! Ясное дело, я хоть с Мефодьичем был в каком-то смысле откровенен, но не настолько, чтобы рассказывать ему прямо все-все, потому и про ведьм, и про Полоза, и еще кое о каких моментах наших подгорных скитаний умолчал. И даже про перебитых жрецов Куль-Отыра не стал бы упоминать, просто без данной детали никак не обойтись, не склеилась бы история. Впрочем, старый колдун только одобрил то, что мы устроили на Илеять-горе, он эту публику, как оказалось, не очень жаловал. Не по нраву ему их оголтелый фанатизм, так