После обращения женщины в письме к имаму с жалобами на своего обидчика последовала незамедлительная реакция. Наибу было поручено разобраться с хозяином, предложив ему уплатить ей заработок и вернуть ее одежду[97]. Шамиль также написал о необходимости наказания обидчика, чтобы другим не было повадно[98].

Безусловно, таких историй было больше, но женщины в силу разных обстоятельств старались не предавать данный факт огласке.

В условиях затяжной войны военная администрация возложила на местное население выполнение натуральных податей, которые должны были обеспечить нужды армии в пропитании[99]. Попытка уклониться грозила санкциями, нередко власти прибегали к силе оружия.

Безусловно, чтобы как-то уменьшить эти тяготы, люди должны были приспосабливаться к новым реалиям, изыскивая новые источники для пропитания. На территории, подвластной имамату в 40–50‑е годы XIX века крестьяне начали возделывать кукурузу, которая, став основной пищей, спасала в военное голодное время. По сведениям В. В. Лапина, благодаря кукурузе, которая давала существенный урожай, обеспечивались необходимым пропитанием не только население, но и домашний скот[100]. Руководствуясь такими практическими соображениями, Шамиль после уничтожения Нового Дарго решил обосновать столицу имамата на территории Чечни, в Ведено. Выбор был неслучайным: как объяснял сам имам,

<…> место благое, благословенное по части всего. Например, выше нашего селения лес для дров – сколько хочешь. Еще выше – корм (для скота), а ниже селения – пахотные земли для кукурузы – это корм лошадям и нам, когда созреет[101].

Судя по источникам, посевы кукурузы не только обеспечивали население Ведено, но и приносили доход после продаж избытков в соседние высокогорные аварские аулы[102]. Женщины мололи из кукурузы муку, заменившую пшеничную и ржаную. Практически все блюда стали готовить из кукурузной муки, в том числе традиционный хинкал, который в разных вариациях встречается у всех народов Дагестана. Стебли кукурузы хозяйки использовали как корм для скота.

Военный фактор отразился не только на сельском хозяйстве и ремеслах, но и ввел новые трудовые практики в жизнь местного населения. Русские власти создавали необходимую инфраструктуру – строили крепости, обустраивали гарнизоны, прокладывали дороги, которые соединяли различные районы Дагестана, – и привлекали местное население для выполнения всех этих работ.

Традиционные патриархальные отношения, сложившиеся в Дагестане, привели к тому, что русской администрацией в качестве рабочей силы эксплуатировалось женское население. Обычным явлением стало использование женского труда для нужд русских войск и гарнизонов. С учетом военно-стратегических задач и потребностей армии женщин наряду с остальным населением аулов стали привлекать к различным повинностям. Женщин наравне с мужским населением обязывали расчищать лесные просеки, прокладывать дороги, следить за их исправностью, строить укрепления, мосты. На женщин была возложена обязанность по доставке провианта и фуража в гарнизоны. Отмечая хозяйственные тяготы населения, один из русских генералов отмечал, что все обязанности по обеспечению завоевания Дагестана «лежали на маленьких усмиренных обществах»[103].

Так, по сведениям Г.‑А. Д. Даниялова, жители Даргинского округа должны были выполнять натуральные повинности: аробную, дорожную, подобно как прочие жители Северного Дагестана, поставлять дрова для войск, расположенных в округе[104]. На салаватские деревни возлагались обязанности по снабжению гарнизона Черкесского замка водой и дровами[105].

В одном из архивных документов говорилось о перечне повинностей и податей, которые население обязано было выполнять, снабжая продовольствием, дровами, конной тягой и двухколесными телегами-арбами гарнизоны[106]. Судя по архивному документу, на жителей сел возлагалось содержание в исправном состоянии дорог[107].

Как видим, перечень повинностей был обременительным, что не могло не вызывать недовольство населения. По сведениям Дж. Баддели, под бременем этих податей население не только роптало, но и «при первой же возможности переходило на сторону врага»[108]. Безусловно, такие мятежи подавлялись властями. В частности, в бытность генерала Ермолова было строжайшее его наставление военному руководству на местах подавлять любое неповиновение со стороны местного населения, не щадя женщин, детей и стариков[109].

Так, например, мятежники селений Эрпели и Каранай, по требованию генерала Вельяминова, должны были быть наказаны[110]. При этом Вельяминов указывал в своем письме к князю Эристову от 10 декабря 1821 года за № 4041 на возможность прощения мятежников, если последние будут просить[111]. Подчеркивая при этом, что прощение не должно исключать штраф, в том числе скотом, продовольствием для войск и другими потребностями[112].

Кроме того, генерал Вельяминов предлагал князю Эристову всех мятежных жителей сел Эрпели и Каранай использовать для работ по строительству крепости Бурной, подчеркивая, что это ускорит работу «при теперешних страхах жителей»[113]. В итоге все жители двух мятежных сел Эрпели и Каранай были задействованы при строительстве крепости Бурной, в том числе женщины и дети.

Самое пристальное внимание военная администрация в годы Кавказской войны уделяла состоянию дорог. Дороги связывали стратегически важные для российского командования пункты, гарнизоны и укрепления, разбросанные на огромной территории, с их помощью осуществлялась быстрая переброска войск. Разумеется, не только вести военные действия в таких условиях было практически невозможно, были большие трудности и по доставке провианта и фуража в гарнизоны. По мнению современников, хорошие дороги должны были стать «живыми артериями, посредством которых глухие дебри Кавказских гор срастутся с сердцем великого царства русского»[114]. Учитывая тот факт, что местное население издавна довольствовалось проложенными путями сообщения, как правило, опасными тропами[115], то строительство дорог, безусловно, было делом нужным.

В первой половине XIX века были построены новые дороги военно-стратегического значения, которые ко времени окончания военных действий составляли 443 километра[116]. Из архивных материалов следует, что в 40‑е годы XIX века в Дагестане было начато строительство дорог, которые должны были связать различные районы. В частности, в одном из архивных дел говорилось о строительстве дороги от горного селения Хосров до селения Кази-Кумух протяженностью 140 верст[117]. Кроме того, от этой главной дороги были проложены побочные, соединявшие Кумух и Чох, селения Южного Дагестана, Рича, Хивы, Курах и Касумкент, Чирах и Кайтаг[118].

Очень важно было, чтобы дороги находились в исправном состоянии. Это входило в функции военной администрации. Для того чтобы обеспечить содержание дорог, к дорожным работам регулярно привлекались местные жители[119]. Конечно, в военных реалиях мужчин, которых можно было бы привлечь к таким работам, в аулах практически не было, а значит, эксплуатировали преимущественно женщин. Если была необходимость, то к дорожным работам могли привлечь детей и немощных стариков. Круглый год на женщинах