Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Романы » Девочка из снов - Юлия Резник

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 49
Перейти на страницу:

— Может, заболел кто? У Алевтины давление. Акай иной раз привозит к ней докторицу…

«Ишь ты, какой заботливый. Ну, просто благодетель, мать его!» — это первая мысль. А вторая — «неужели она тоже здесь?». Сердце предательски бахает в желудок. Прямо к двум наспех съеденным, запитым кофейной бурдой бутербродам.

Вытаскиваем лодку на берег. Гошка жмется к борту, будто и не козел. Приходится брать его на руки и вытаскивать вот так, как красну барышню. Спускаю козла на землю и натыкаюсь на её смеющийся взгляд. Еще секунду спустя замечаю и Акая. Тот стоит у Саны за спиной, покровительственно касаясь ее плеча своей лапой.

— Вот уж кого не думал сегодня увидеть! — его зычный голос эхом разносится по горам.

— А я уж тем более, — пожимаю протянутую руку. — Надеюсь, этот полет согласован с администрацией заповедника?

Глаза Саны потрясенно расширяются. А вот Акай, напротив, сощуривается.

— А если нет? Ты меня, что, оштрафуешь?

— Ну, ты, это, начальник, не дури, — толкает меня в бок Степаныч. И мне, наверное, нужно к нему прислушаться, но…

— Закон для всех один, Акай.

Глава 6

Сана

Ой, дура-а-ак! Ой, дура-а-ак! Мамочки…

Не знаю, чего мне больше хочется. Встряхнуть Ису, чтобы его холеные удивительно белые зубы клацнули, или закрыть его своей спиной от гнева Акая. Меня он тронуть не посмеет, а вот из этого убогого ведь душу вытрясет, как пить дать.

— Закон для всех один, Акай.

Что он хочет доказать? Кому? Господи…

Хватка на моем плече крепнет. От страха на лбу проступает липкий холодный пот. Я с трудом гашу в себе желание упасть перед Акаем на колени и умолять не трогать этого дурачка. Пусть живет, ведь правда? Сердце заполошно стучит в груди, и этот звук отдает в уши протяжным гулом. В котором тонет раскатистый смех Акая…

Я оборачиваюсь. А тот — ну просто заходится. Я, пожалуй, еще никогда не видела его таким веселым. Медвежья грудь ходит ходуном, по загоревшим, выдубленным солнцем и ветром щекам текут обильные слезы. Жилы на толстой, как дерево, шее выступили и вибрируют… И это так заразительно, что не будь я до такой степени напряжена, непременно бы к нему присоединилась.

На глазах всех собравшихся медведь извергает из чрева, казалось бы, уже проглоченную добычу. Дыши, мол, парень, живи. Черт с тобой. Дурило.

— Ну, чертяка! — восхищенно сверкает глазами Акай. — Ты только посмотри на него! Давай, — машет рукой. — Доставай свои писульки.

— Да вы что, Акай Аматыч! Шутит он. Человек новый, что да как у нас заведено, не знает, — суетится Степаныч, а его глаза, глаза взрослого битого жизнью мужчины, бегают, как у провинившегося ребенка. Конечно, я могу понять его волнение. Но не могу его принять. Я его почти ненавижу. Их всех ненавижу. За то, что никто… никто из них не нашел в себе силы хоть раз выступить против Акая.

До Исы.

Может, он и дурак. Но смелый. Слабоумие и отвага — это про него, да. Вряд ли он действительно не понимает, что за фрукт Акай. И тем не менее… Вон, что вытворяет.

Я медленно выдыхаю. Воздух с шипением просачивается сквозь стиснутые зубы. И, наверное, хорошо, что этот звук тонет в одобрительном кряхтенье Акая. Мало ли, как он расценил бы мой вздох?

— Нет-нет! Твой новый шеф, Степаныч, дело говорит. Ну, что ты смотришь? Составляй протокол! Нарушил — значит, нарушил. Я ж не отказываюсь, правда, девочка?

— Конечно, — усмехаюсь я, непонятно где отыскав в себе силы на это.

— Паспорт при тебе? Нужно данные переписать, — парирует Иса довольно холодно.

Он что, серьезно? Закусив щеку, наблюдаю, как Темекай тянется к внутреннему карману, выуживает документ и, сияя, как начищенный медный чайник, протягивает тот Исе.

— Обижаешь, начальник! Как же без документа?

Протокол на Акая Иса составляет прямо за древним наспех сколоченным столом, под высокой, спускающейся корнями прямо к воде лиственницей. Меня охватывает озноб. Запоздалая реакция на стресс — не иначе. Отхожу к хлипкому крыльцу. Незаметно натягиваю рукава свитера на ладони. Так не видно, как сильно дрожат мои пальцы.

— Смелой парень! — раздается скрипучий старческий голос за спиной.

— Ага! Смелой… Тьфу! — сплевывает наземь Степаныч и, качая лохматой седой головой, отходит к лодке.

Я оборачиваюсь.

— Алевтина Кирилловна, я же вам русским языком сказала — с кровати не вставать!

— Так я ж и не вставала, пока было плохо.

— А теперь что? Хорошо? — хмурюсь. Ну, ведь никакого сладу нет со здешним людом. Я иногда вообще не понимаю, зачем к ним приезжаю. Предписания врача они игнорируют полностью. Назначенные таблетки не пьют. Диспансеризацию по возрасту не проходят. Сколько я бьюсь? Сколько убеждаю? Все без толку.

— А то как, девочка? Ручки-то у тебя, ручки… волшебные! Лучше всяких лекарств.

Прячу лицо в ладонях. Надавливаю на глазницы. Наверное, мне никогда их не разубедить. Здешние старожилы вбили себе в голову, что мне передалась сила деда, и хоть что хочешь делай! А ведь я так же далека от всяких оккультных практик, как местные аборигены — от достижений современной медицины. Не представляю, что еще мне нужно сделать, чтобы они это поняли.

К тому, чему меня учил дед, я прибегла лишь один раз в жизни. Когда у мальчика с соседней койки начался сепсис. И даже столичный протрезвевший к тому моменту хирург сказал, что у него почти не осталось шансов.

Не то чтобы я планировала вмешаться и тогда. Скорее, у меня просто не было выбора. Потому что безумие не выбирает, когда ему с тобой случиться. Правда с тех пор я, кажется, взяла над ним верх…

Перевожу взгляд на Ису. Ручка с синим колпачком в его загорелых дочерна пальцах ходит по бумаге туда-сюда и словно гипнотизирует. Картинка у меня перед глазами тонет в молочном тумане. И будто на машине времени я возвращаюсь в прошлое.

— Чертовы ленивые мудаки!

— Что такое, Федор Измайлович?

— А ничего! Ничего… Перевал, видите ли, замело. Санавиации не добраться. А то, что мы пацана за это время потеряем, никого не волнует!

Доктор и медсестра удаляются. А я тайком, стараясь не шуметь, выбираюсь из койки и шлепаю босыми ногами к лежанке мальчишки. На его смуглом теле белеет сразу несколько повязок. Одна твердая, на руке — это гипс. Вторая марлевая — прикрывает пах. Как во сне, я протягиваю руку и замираю в нескольких миллиметрах. От тела мальчика волнами исходит жар. Я зажмуриваюсь, вбирая его в себя. Воздух вокруг потрескивает, как хворост в костре, и шуршит… шуршит… А потом к этим звукам присоединяется чей-то голос. Далеко не сразу я понимаю, что эти странные гортанные звуки срываются с моих губ. Оседаю на койку в его ногах. Тело начинает раскачиваться. Туда-сюда. Как маятник.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 49
Перейти на страницу: