Баэл потянулся ко мне одной рукой, а второй протянул свой кубок.

– Думаю, для простоты я буду звать тебя слюа.

Я плотно сомкнула губы, чтобы не поддаться порыву и не сказать что-нибудь в ответ – за это можно потерять палец или что похуже.

Я видела, как слугам вырывали языки, чтобы заставить их замолчать. Я видела, как заклинания заставляли жертв поверить, что у них нет губ. Все возможно. Может, кто-то бросит в меня какое-то заклинание или проклятье сегодня ночью – просто ради забавы.

Слюа – это не какое-то необычное оскорбление. Оно не так сильно задевало. Даже я могу придумать с десяток прозвищ похуже.

Слюа – это слово, которым Высшие фейри называли тех из нас, кто не принадлежал полностью ни одному из королевств. Хотя я родилась здесь, мама – нет. Она была подменышем – человеческим ребенком, похищенным ночью и воспитанным для служения Благому двору[5].

Именно это делало меня одной из слюа. Толпа. Слуги. Армия. Идеального перевода на общий язык для этого слова не существовало, но смысл ясен. Мы были безликой безымянной массой, которую можно использовать только как рабочие руки или выталкивать перед собой при появлении любой угрозы. Мы были безропотной подневольной силой в мире, где работа считалась нежелательной необходимостью. Нас воспитывали так, чтобы мы вели себя как они и жили рядом, но нам постоянно напоминали, что мы никогда не будем как они. Мы хороши лишь для того, чтобы работать на них и тайно с ними трахаться, но при этом должны не забывать, что между нами принципиальная разница. Мы никогда не будем равны.

Принц перевел взгляд с меня на вино, которое я налила ему в кубок, и нахмурился.

– И тут промолчишь? М-да, обычно леди падают передо мной на колени. Твое равнодушие даже в таком тривиальном вопросе разочаровывает.

Я стиснула зубы. Я ненавидела разговаривать с фейри – особенно с Высшими. Их привычка переворачивать слова и высказывать искаженную полуправду приводила меня в бешенство с тех пор, как я в детстве начала работать под надзором кухарки.

Вот почему мне гораздо лучше подходила работа подальше от них – я совершенно не умела контролировать эмоции. Не умела прятать ненависть к фейри, а это могло убить в Иноземье быстрее, чем любой тяжелый труд или жалкая продолжительность жизни смертного.

Быть может, если он заскучает, то оставит меня в покое? Вспышка гнева вызвала интерес. Игнорирование было чем-то новым. Раболепие же – обычное явление.

– Вы что-то еще хотели, милорд?

Его глаза сузились.

– Вообще-то, да. – Он понизил голос до шепота, но я была уверена, что все окружающие фейри по-прежнему отчетливо его слышат. – У меня вопрос. Как ты смогла увидеть нас в лесу сегодня?

Я снова заставила себя выдержать его взгляд.

– Я не понимаю, о чем вы.

Он потянулся к моему подбородку, крепко сжав его пальцами.

– Думаю, понимаешь.

– Баэл! – гаркнул мужской голос справа. – Хватит играть с ней в эти игры. Иди очаруй какую-нибудь служанку.

Я повернула голову в поисках того, кто пришел мне на помощь, чтобы обнаружить, что это явно не спаситель.

В дальнем углу шатра, немного в стороне от всех остальных, расположился принц Сайон. Его огромный черный ворон сидел на спинке кресла, как часовой, а на коленях извивалась блондинка-нимфа, водя пальцами по шее. Когда я посмотрела на него, он дернул ее за волосы и грубо оттолкнул, поднимаясь на ноги.

Гомон в шатре прекратился, как и тогда, когда Баэл тащил меня сюда. Однако теперь казалось, что это уже не только в моей голове, но и в реальности, потому что все окружающие затаили дыхание от страха.

– О? И почему же? – Баэл повернулся к кузену. – Очарую, обману, уложу в постель, обезглавлю. Какое тебе дело, как именно я докажу свою точку зрения?

Глаза Сайона сузились, уставившись на меня. В них отсутствовал всякий намек на тепло. Если раньше я и без того боялась, то, встретившись с этими серебряными глазами, и вовсе пришла в ужас.

– Ты ничего не доказал, – категорически отрезал он, не сводя с меня взгляда. – И мы не играем с предателями.

– Ты можешь убить любое веселье, Сай. Я считаю, что мы должны всегда играть с предателями. Игрушки ломаются.

Мои глаза расширились от страха и удивления. Я понятия не имела, о чем они… Да и какая разница? Они говорили обо мне так, будто я какая-то вещь. Или слизень, муравей. Шестерка, которую надо отдать в карточной игре. И, возможно, в их глазах так и было.

Эта мысль заставила кровь закипеть и в то же время немного утешила. Если дело не во мне, а в их развлечении, возможно, я смогу покинуть это место, сохранив жизнь. Солнце уже почти село, и на горизонте остался лишь слабый отблеск. Как только наступит ночь, начнется их охота. Может быть, тогда я смогу сбежать.

Баэл самодовольно улыбнулся кузену.

– Скольких людей с волшебным вкусом ты знаешь?

Сайон посмотрел на меня с таким презрением и ненавистью, которых я не видела в глазах ни одного фейри. Единственное, что я могла, – это выдержать его взгляд.

– Что?

Баэл наклонился и рывком поставил меня на ноги. Затем толкнул, и я споткнулась, пробежав несколько шагов, чтобы не упасть лицом в грязь.

– Посмотри сам.

Я запнулась о подол платья Рози и порвала его. Я вздрогнула. Ее прекрасное платье было покрыто грязью и вином, и вскоре, без сомнения, туда добавится моя кровь.

Сайон склонил голову набок, рассматривая меня, словно интересную головоломку. Я не могла не признать, что он красив – просто шокирующе красив, – несмотря на убийственные намерения.

Какое-то время он ничего не делал. Затем вложил наполненный вином кубок в мою закоченевшую руку. Багровая жидкость выплеснулась на траву у его ног.

– Какая неуклюжая, – с притворным сожалением произнес он. – Ты вообще знаешь, сколько времени нужно, чтобы оно забродило? Твои кости уже наполовину обратятся в прах, когда то, что ты пролила, можно будет заменить новым вином.

Я смотрела на жидкость, впитывающуюся в землю, – теперь только черви будут пить ее. Раздражение закипело в животе.

– Но…

– И глянь-ка, – продолжил он, играя на публику, – ты испачкала мои сапоги.

Он поднял ногу и потряс ею, будто показывая мне, что я натворила, и окружающие фейри оглушительно рассмеялись.

– Извинись, – лениво протянул он.

За что?

Я с трудом совладала с собой. Все в