прекрасной юной девой в портовом городе. Людвиг, не зная всех закоулков взрослой жизни, побежал обратно к своей матери и рассказал ей все, что увидел. Услышав про измену, Сан лишь холодно посмотрела в сторону кабинета мужа, а после прижала к себе свой маленький лучик счастья в этой тьме грязных людских желаний и утех.

Сан не стала рассказывать или хоть как-то подавать вид, что она знает о изменах Элиота, вся та наивная и сладкая любовь, которую она чувствовала по отношению к нему, превратилась в грязное липкое чувство, от которого нельзя было отмыться или хоть как-то пережить. Сан любила Элиота, он был единственным, кто спас ее из мыслей о бессмысленном существовании, и кто протянул ей свою руку в самые тяжелые времена. Он оставался рядом с ней в болезни и здравии и ничто, казалось, не могло разлучить их, пока не родился Людвиг. Сан понимала, что вины ребенка во всем этом не было, просто она снова неудачно доверилась не тому человеку и вновь будет нести наказание за это, однако она также хотела почувствовать приятное удовольствие от того, что она все еще является хозяйкой этого места.

До совершеннолетия Людвига, Сан никоем образом не беспокоила Элиота, чем давала ему возможность и дальше продолжать играть спектакль верного и порядочного мужа.

Вскоре, в одну из самых темных ночей портового городка, Сан, стоя над кроватью своего любимого, но в тоже время ненавистного мужа, занесла клинок и ударила в его ведущую руку. Элиот сразу проснулся и растерялся, увидев лицо вечно спокойной и добросердечной жены. Он хотел заговорить, но жесткий тканевый кляп не позволял этого сделать, однако ему и не требовалось ничего говорить, ведь Сан прекрасна знала, какой вопрос он хотел задать. За что?

— Знаешь, я тоже любила мужа в первом браке. Это была первая невинная влюблённость… — Сан перенесла кончик кинжала с раны на руке на шею, уперев его в кадык и продолжила: — Мне безумно хотелось его внимания. Что поделать, меня сильно избаловали и я часто пропадала в своих фантазиях, особенно на протяжении тех далеких двух лет. Однако ту ночь я помню очень четко, так как была в ясном уме, это было впервые, когда я так четко осознавала реальность.

Сан села рядом с Элиотом и погладила его темные шелковистые волосы, спускаясь к лицу, а позже кончиками пальцев провела по шее, словно вырисовывая на ней траекторию, как лучше нанести удар.

— И именно в тот момент мои фантазии также смешались с реальностью. Это может странно звучать для тебя, ведь ты меня не понимаешь, как и все в этом доме, — спокойный, даже по-своему нежный голос обволакивал разум Элиота, завораживая и обескураживая его, появлялось ощущение, словно прекрасная сирена своим ужасно обворожительным пением завет его в бездонную пропасть, в которой ему суждено погибнуть, не получив заветный поцелуй красавицы.

Сан, в лунном свете выглядела как опасный распускающийся цветок, выпускающий яд, дабы поймать и поглотить жертву. Ее улыбка была необычайно мягкой, словно она не собиралась убить мужа, а лишь хотела поиграть с ним во взрослую игру со связыванием.

— Знаешь, Элиот, меня всегда преследовал тот ублюдок в моих снах, даже фантазиях и я не знала, как избавится от него, пока не встретила тебя. Ты был моим спасением, моим искуплением, моей любовью, ты был словно дарован мне богом, чтобы я прожила оставшуюся жизнь лишь ради тебя. Ты — мое прощение перед убитым мною человеком.

Услышав последнее предложение, Элиот побледнел и стал сопротивляться еще яростнее. Тогда он поехал на похороны лишь по просьбе родителей из-за их деловых отношений с умершим дворянином, однако увидев Сан, ее прекрасную внешность и измученное исхудавшее лицо он вмиг влюбился, почувствовав незнакомый трепет в глубине своей черствой души. Сан прекрасно подходила на роль жены, она была тихой и спокойной, с травмированной душой, из-за чего получить ее доверие не составило труда. Наконец женившись на ней, Элиот почувствовал, что мир наполняют краски, однако после беременности, вся красота Сан начала иссекать, словно угасшие некогда величественные звезды, она становилась менее привлекательной, однако, даже несмотря на эту проблему, Элиот все равно приходил к ней, надеясь заново почувствовать былой трепет, но этого не происходило.

Позже, он завел себе любовницу, похожую на Сан, надеясь таким образом вернуть себе былые пылкие эмоции, однако все равно ничего не происходило. Из-за отсутствия давней страсти и каких бы то не было чувств, Элиот еще больше отдалился от Сан, даже не замечая ее спокойное отношение ко всему происходящему, что и привело к подобной смертельной ситуации, из которой он не сможет выбраться живым.

— Почему ты предал меня? — голос ее мог показаться холодным, однако некая печаль вскользь проскальзывала и по непонятной причине до ужаса пугала.

— Ммм! — Элиот хотел сказать, что сожалеет, что больше никогда не посмеет сделать что-то столь неуважительное по отношению к ней, однако мог лишь проглотить эти обещания, проклиная гадкий кляп и неразумную женщину.

— Шш… не стоит поднимать шум… я сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос, — Сан интимно прижалась всем телом к Элиоту, прикладывая указательный палец к завязанному рту своего мужа.

Через мгновенье, легкий, но точный удар пришелся по горлу герцога Мечеста, от чего тот выпучил свои глаза, с недоверием осознавая, что с каждой секундой, с каждым мгновеньем жизнь начинает уходить из его тела через «брешь» на горле. Он с надеждой уставился на любимую жену, однако та не оправдала его ожиданий. Она с наслаждением улыбалась, смотря на его адские мучения и молчаливую мольбу.

На следующий день стало известно о смерти герцога Мечеста. Герцогиня весь день и всю ночь сидела у его кровати, громко оплакивая свою потерю, она была настолько опечалена, что вскоре потеряла сознание от появившейся после долгого горя физической слабости и душевной боли. Многие знатные особы и даже простые люди приходили, чтобы утешить и поддержать вновь овдовевшую девушку, надеясь хоть как-то помочь бедняжке пережить столь шокирующее печальное событие.

Старые герцог и герцогиня пытались поддержать Сан, однако та заперлась в комнате, наотрез отказываясь от еды и воды, из-за чего в большинстве случаев слугам приходилось насильно кормить ее, чтобы та не умерла с голоду.

Людвиг, услышав печальную весть, сразу вернулся в родной дом и когда Сан увидела его, наконец смогла самостоятельно встать и даже поесть. Мать и сын провели последние несколько месяцев вместе, благодаря чему герцогиня шла на поправку. Людвиг пытался узнать, кто причастен к внезапной смерти отца, однако не