Потом я дописал диссертацию и отдал ее шефу для ознакомления. Месяц спустя на кафедре мне организовали предварительную защиту диссертации. В зале было много людей. Я развесил плакаты, сделал доклад, потом было обсуждение, в целом вполне доброжелательное. Потом выступил мой научный руководитель завкафедрой “Автомобили” И.С. Цитович и разнес мою работу в пух и прах. Судя по всему, он так и не открыл тот экземпляр диссертации, который у него лежал месяц, и тут он впервые ознакомился с работой и нашел в ней кучу недостатков. В итоге, несмотря на некоторые недостатки, работу рекомендовали к защите на ученом совете.

Позже я я перечитал свою работу и решил, что перерабатывать я ее не буду. Все, что там сделано, сделано хорошо. Но результаты исследования подтверждают, что те, кто занимался этими вопросами до меня, были совершенно правы. Инерция потока жидкости мизерна по сравнению с инерцией вращающихся масс. С этой работой на защиту я не пойду. Писать новую диссертацию на другую тему мне не хочется. Есть много других интересных дел. Я спрятал диссертацию в дальний ящик и забыл про нее.

У меня было много интересной работы, связанной с программированием и изучение разделов математики, мне незнакомых: операционное исчисление, численные методы, матстатистика, спектральный анализ.

Кончилась аспирантура. Оказалось, что аспиранты подлежат союзному распределению. Нескольких человек направили в Могилевский машиностроительный институт, а меня — в город Фрунзе, столицу Киргизской СССР. (сейчас она называется Бишкек). У меня в Минске престарелые больные родители-пенсионеры. Оставить их одних я не мог. С огромными трудностями удалось мне получить свободное распределение. Я остался в Проблемной лаборатории работать в должности старшего научного сотрудника.

Потом произошла структурная реорганизация Проблемной лаборатории автомобилей. Появились отделы. Я был назначен начальником Отдела электронного моделирования и испытаний. Этот отдел занимал 4 больших комнаты с вычислительной техникой и тензометрическую лабораторию в новом 7 корпусе на углу улиц Якуба Коласа и Дорошевича. В 1972 году была куплена цифровая ЭВМ “Наири-2” армянского производства.

Она морально устарела еще до начала производства. Операционная система и стандартные программы были зашиты в электронную память раз и навсегда. Ввод програм и данных с 8-дорожечной пефволенты. Программировалась в действительных адресах и Бейсике сильно упрощенном, переведенном на русский язык с акцентом. Как сейчас помню команду безусловного перехода “итти на” номер строки. Ввод программы, данных и вывод результата через электрическую пишущую машинку “Consul”. Она печатала с бешеной скоростью и со страшным треском. Довольно часто ломалась — отваливалась буква с молоточка. Машина была до крайности ненадежной. Мы заключили договор на обслуживание с сервисным центром. Там работали грамотные ребята, знавшие её норов. По телефонному звонку приходил техник Слесарев, снимал нижнюю заднюю панель, прикрывающую электронные блоки, поворачивался задом и лупил каблуком в нужный блок. Машина начинала работать.

Мы эту машину освоили и сделали под нее довольно много полезных задач. Удобство ее заключалось в том, что она всегда под рукой. Можно было оперативно написать программу и что-то посчитать. А иначе приходится заказывать машинное время на большой ЭВМ и тащится туда чаще всего вечером, а иногда и ночью.

Еще нам удалось добыть перфоратор для перфокарт. Чтобы прямо у себя готовить программы для Минск-32.

Но главное это люди. Очень непросто становиться начальником над людьми, с которыми несколько лет работал рядом. И все люди непростые! Четыре отставных подполковника на должности лаборантов. Один, уже упомянутый Вилков, и еще три в тензометрической лаборатории Василий Андреевич Камоско, Вениамин Николаевич Грибков и Анатолий Григорьевич Марков.

По тогдашним правилам отставник, получающий военную пенсию, мог работать только на рабочей должности, при этом сумма пенсии и зарплаты не должна была превышать последний должностной оклад. На практике оказывалось, что отставник мог получать порядка 90 рублей в месяц. В случае получения большей суммы, ему соответственно урезали пенсию.

Большинство из них дослужились до звания подполковник - это потолок для технаря. У нас был автомобилист, танкист, авиационный оружейник, связист. Это были умелые трудолюбивые люди. Работали они не столько из-за денег, сколько ради того, чтобы быть в коллективе, не привыкли они бездельничать. Они все умели работать руками.

Иногда они рассказывали разные истории из армейской жизни, реже о войне. Мужики эти мыслили вполне независимо и на язык были дерзостными. Они разъясняли "Ху из ху".

— Смотри, Леня, говорил Самойлыч, — вон Васька пошел, медалями обвесился. Счас на собрании выступать будет, о войне рассказывать молодежи А знаешь, что у него за медали? В основном, юбилейные, за выслугу лет. Он в 44-м призвался, фронта и не нюхал.

Инженеры-программисты: Светлана Луговцева, Валентина Стаскевич, Людмила Фомина. Татьяна Чиченкова, Лариса Аксенчикова и примкнувший к ним Дима Вьяль. Операторы Валя Шопот и Маша Антонова. Каждый — яркая индивидуальность.

С Николаем Самойловичем Вилковым у меня давно сложились отличные отношения. Мы долго работали в одной комнате. Он оценил, как я быстро освоил АВМ.

Все лаборанты что-то мастерили для дома, для семьи в свободное от работы время. Появилась мода на цифровые настольные часы. Кто-то добыл цифровые индикаторы, кварцы нашлись, схемы делителей частоты известны. Корпуса делали из мебельной доски.

Вот только у Вилкова проблема. Кварц ему достался не такой, как у других, с другой частотой. Как построить делитель от 47 кГц до 1 Герца. Я спросил, есть ли у него книга по разработке схемы делителя частоты.

— Книга-то есть, только я не могу разобраться. Но ты же не электроник.

— Я попробую разобраться.

Он дал мне книгу. Я посмотрел, как они это делают, и написал программу оптимизации числа триггеров в делителе. Назавтра я запустил ее на Наири и принес ему схему. Он посмотрел и сказал: “Что-то слишком мало триггеров. У Маркова раза в два больше”. Я отвечаю: ”Проверить надо”. Он быстренько на картонке собрал схему, подключили выход к частотомеру: получилось. Он долго смотрел на меня:

— Знаешь, что я тебе скажу? У тебя умная голова, да дураку досталась!

Я понимал, на что он намекает. После этого случая моя репутация среди подполковников поднялась очень высоко.