– Что это за фолиант? – спросила она.

– «Основания стоицизма», – ответил сэр Томас.

– Я думала, ты пишешь.

– Нет. Я больше никогда не буду этого делать, – сказал он, нахмурившись.

– Почему?

– Подчинить перо запросам толпы и выгодно продавать свои литературные изделия – вот единственное, ради чего можно заниматься литературой. Тот, кто следует этим принципам, заслуживает уважения как хороший ремесленник и расчетливый купец. Но горе пришедшему в литературу с высокими побуждениями, с искренними душевными порывами! В лучшем случае его ждет небрежное внимание избранных ценителей, в худшем – шиканье растревоженной толпы. Я не хочу больше стоять у позорного столба, не хочу слышать злобные выкрики врагов и ядовитые слова утешения от друзей. Слава богу, мы достаточно обеспечены, и мне не надо торговать своими мыслями и чувствами, чтобы заработать себе на жизнь!.. Помимо всего, я сейчас сильно устаю на государственной службе; если бы я и хотел заняться сочинительством, у меня нет ни времени, ни сил на литературные упражнения, – сэр Томас вздохнул.

Екатерина Арагонская, первая жена Генриха VIII.

Неизвестный художник

– У тебя что – то случилось? На вчерашней охоте его величества? – насторожилась жена.

– У меня – нет. У всех нас – да.

– Я не понимаю тебя.

– Король оказал особые знаки внимания леди Энни, – коротко объяснил сэр Томас.

– Ну и что? Слабость короля к молодым девицам известна всем.

– Государь хочет развестись с королевой.

– Вот новость! – засмеялась жена. – Да он уже много лет хочет с ней развестись!

– Нет, теперь его намерение решительно и серьезно. Сама королева убеждена в этом. Сегодня она отправила письмо своему отцу императору, в котором просит заступничества и требует принять меры к низложению короля.

– Святая Дева! Неужели это правда? – жена испуганно взглянула на него.

– Я читал письмо королевы.

– Ты читал ее письмо?

– Не удивляйся. Посланец королевы показал мне его перед тем как отправиться к императору. Мудрый он человек, посланец королевы, – решил, что в интересах государства я должен знать о ее письме, – невесело улыбнулся сэр Томас.

– Что же будет? – с тревогой спросила жена.

– Я обязан доложить королю об этом письме. Но тем самым я дам ему повод для обвинения ее величества в заговоре. Развод станет неизбежным даже и без согласия церкви. Мы поссоримся с императором, мы поссоримся с папским престолом, но не это самое страшное.

– Боже мой! Война, отлучение от церкви – и это еще не самое страшное? О чем ты говоришь! – ужаснулась жена.

– Войны может и не быть, а власть папы сейчас не так сильна, как раньше, когда он легко менял королей и перекраивал королевства по своему усмотрению. Нет, меня тревожит не война и не отлучение от церкви… – сэр Томас замолчал, поглощенный своими мыслями.

Жена легонько дунула ему на волосы.

– Очнись. Что же тебя беспокоит, если не война и не проклятие папы?

– Разрыв с римским папой позволит сэру Джеймсу и подобным ему джентльменам поставить церковь в зависимость от светской власти, от короля, и уж они постараются использовать преимущества этого нового порядка, уверяю тебя! – сказал сэр Томас. – Они обратят веру в свою послушную служанку, которая станет исправно трудиться во имя их обогащения. Освободиться от власти деспота – еще не значит получить свободу; деспотизм папы они хотят заменить тиранией безжалостных хищников, пожирающих своих слабых собратьев. Кто спорит, наша страна тяжело больна, но вместо того чтобы бороться за ее исцеление, эти джентльмены хотят поскорее умертвить ее, да еще и забрать себе оставшееся наследство. Справиться с болезнью, убив больного, – таков метод их лечения.

– Как ты разволновался, дорогой мой, – жена поцеловала сэра Томаса в щеку. – Так ли все ужасно, как тебе представляется?

– Боюсь, что еще ужаснее. «Чуму проказе предпочтем, мы с нею лучше проживем!» – неожиданно пропел фальцетом сэр Томас.

Отстранив жену, он встал с кресла и принялся расхаживать по кабинету; она с удивлением смотрела на своего разгорячившегося мужа, обычно спокойного и хладнокровного.

– Извини меня, я должен ехать к королю. Я обязан сделать все возможное, чтобы не допустить расторжения его брака и разрыва с папой. Тяжело плыть против течения, но я должен! – сказал он.

– А ты подумал о последствиях? – настороженно спросила жена.

– Да, я подумал о последствиях, и поэтому я пойду до конца, чем бы это мне ни грозило, – ответил сэр Томас, остановившись перед ней.

Она вздохнула, не решившись перечить ему.

Пока сэр Джеймс беседовал со своим секретарем, а сэр Томас – со своей женой, Генрих и не подозревал, что его семейные проблемы так взволновали в это утро столь важных джентльменов. Он принимал ванну, наполненную душистой теплой водой, и с удовольствием вспоминал вчерашнюю охоту, позволяя себе шутить со слугами, омывающими и массирующими его большое грузное тело.

После ванны короля облекли в удобную домашнюю одежду, и он направился в малую столовую, где обычно завтракал в узком кругу гурманов. Малая столовая находилась во флигеле дворца; ее широкие окна выходили в уютный маленький садик, отделенный от остальной части королевского парка высокой кирпичной стеной. Когда было тепло, Генрих обычно приказывал открыть двери в сад, и столовая наполнялась свежим влажным запахом листьев и хвои.

Утренние сотрапезники короля занимали незначительные придворные должности и не имели ни малейшего влияния на государственные дела, зато хорошо разбирались в вопросах гастрономии и кое-что смыслили в искусстве. Разговор за столом шел исключительно на эти темы, и если кто-нибудь нарушал негласное правило, запрещавшее обсуждение иных предметов, то больше он не появлялся на королевском завтраке.

Среди прочих гостей бессменным сотрапезником короля на протяжении многих лет был сэр Френсис. В молодости он