Когда в моей жизни я смогла оказаться в центре их внимания?

Все это могло быть проверкой с самого начала. Вероника упомянула ‘каков отец, такова и дочь’. Это из-за моего отца? Раф?

Я пытаюсь вспомнить, насколько это возможно, свое первое воспоминание о том, как я взяла что-то, что не принадлежало мне.

Я чувствую, как на поверхность всплывают смутные воспоминания. Обычно, если это до Рафа, я загоняю мысли обратно, не желая возвращаться к воспоминаниям.

Теперь я знаю, что мне, возможно, придется вспомнить, если я планирую понять что-либо из происходящего прямо сейчас, но от этой мысли страх сковывает мою шею.

Закрывая глаза, я пытаюсь расслабиться, подавляя внутреннюю панику, и продолжаю вспоминать дальше.

Медленно я пытаюсь воспринять то, что мой разум готов мне дать. Это странно, я не чувствую, как красная дымка окутывает меня так сильно, как обычно, это потому, что я выбираю помнить?

Я чувствую морской бриз на своем лице, мои волосы хлещут мне по лицу, пока я бегу так быстро, как только могу. Я не помню, где мы находимся, но это кажется знакомым. Я мчусь по заросшему травой берегу, сижу над пляжем внизу, без обуви, наслаждаясь ощущением травы между пальцами ног.

Мне, должно быть, самое большее пять, бледно-розовое платье облегает мои ноги, и я чувствую свое раздражение. Даже тогда, в таком юном возрасте, я злюсь на ограничения, которые накладывает на меня платье.

Я смеюсь свободно, и меня преследует кто-то, кто тоже смеется вместе со мной. Мой кулак что-то крепко сжимает, и когда я смотрю на свою руку, чтобы мельком увидеть свое сокровище, меня сбивают с ног и кружат.

Я не могу дышать, я так сильно смеюсь. Боже, снова быть такой беззаботной, это похоже на волшебство. Когда мой похититель, наконец, прекращает кружение, я чувствую, как его руки крепко обхватывают меня в защитном и любящем объятии. Когда я наконец смотрю сквозь свои растрепанные волосы, я вижу, что мой отец смотрит на меня в ответ глазами, полными любви и гордости.

Его каштановые волосы зачесаны набок, а его зеленые глаза совпадают с моими. Татуировки покрывают все его руки и выглядывают из-под воротника.

— Милая девочка, ты крадешь мои сокровища?

Я невинно качаю головой, и мой отец не может удержаться от еще большего смешка.

— Моя милая Луна, ты действительно дочь своего отца. Однажды, через годы, ты станешь величайшей из нас. Ты уже перехитрила меня, такая юная. Мне придется много работать, чтобы не отставать, да?

Я просто улыбаюсь ему самой широкой улыбкой, на которую способна, и вручаю сокровище, которое я украла. Это маленькая брошь в виде павлина с яркими синими и зелеными камнями. Вот что привлекло меня в ней, она выглядела такой красивой, что я просто обязана была ее заполучить.

Отец нежно целует меня в щеку и ставит на землю. Я тут же снова пускаюсь бежать, наслаждаясь ощущением ветра, хлещущего вокруг меня. Когда я оглядываюсь на своего отца, он больше не один, он также стоит с улыбающимся Рафом, и они смеются вместе, в то время как моя мать смотрит с кромки моря с угрозой в глазах.

На этом я останавливаю себя, не в силах больше с этим справляться. Я так долго загоняла воспоминания об отце на задворки своего сознания, что чувствую себя опустошенной. Мои руки слегка дрожат, и я чувствую, как меня заливает холодный пот.

Я слишком напугана, чтобы вспоминать даже такие счастливые времена, как тогда, особенно когда я могу так легко вспомнить его смерть… во всех подробностях.

Мой отец, Брайс Стил, остается для меня загадкой. Воспоминание о том, что казалось таким приятным моментом между отцом и дочерью, разбивает мне сердце. Какой была бы моя жизнь сейчас, если бы он все еще был здесь? Похоже, я бы, скорее всего, все еще училась в Академии Физерстоун, но я была бы более подготовлена, чем сейчас.

Я борюсь с тем фактом, что я не контролирую ситуацию. Я привыкла доминировать над своим окружением, и прямо сейчас я даже не имею ни малейшего представления о нем. Знать, куда себя деть дальше, кому доверять, видеть признаки опасности до того, как ситуация ухудшится.

Постукивание отвлекает меня от хода мыслей, привлекая мое внимание к маме. Она все еще держит пистолет направленным на Рафа и постукивает по нему своими накладными ногтями. Как маленькое напоминание всем, что только у нее здесь есть власть.

Я была полностью застигнута врасплох и, думаю, чувствую себя еще хуже, потому что Раф скрывал от меня большую часть этой информации. Я доверяла ему больше, чем всем остальным. Снова выглядывая в окно, я вижу, как начало рассвета касается неба. Мы едем уже некоторое время. Не считая тех четырех часов, что я была без сознания.

Я позволила своим мыслям вернуться к тому, как я могла бы работать на Фезерстоун, сама того не подозревая. Мой профиль в теневой сети ограничен, многие мои контракты были заключены безликими, и я проверила информацию о том, кто связывался со мной. Теперь кажется вероятным, что Фезерстоун велел им связаться со мной, если то, что сказала Вероника, было правдой.

Единственным человеком, который когда-либо знал об этом, о котором я была осведомлена, был Уэст. Около двух лет назад я вломилась в офис генерального директора в одном из многочисленных небоскребов в центре Филадельфии в поисках каких-то чертежей. Для меня они ничего не значили, но для парня, который связался со мной через теневую сеть, этого было достаточно, чтобы хорошо заплатить за работу.

Поскольку работа была в городе, я приехала на своем потрепанном грузовичке и припарковалась в пяти кварталах от того места, где мне было нужно. После того, как потратила целых двадцать минут, разъезжая по кругу и убеждаясь, что за мной нет слежки.

Несмотря на всю подготовительную работу, которую я проделала для этого заказа, это был быстрый вход и выход. Я имею в виду, на самом деле, что для многомиллионной компании у них должны быть более эффективные меры безопасности.

Когда я вернулась к своему грузовику, он был там, небрежно сидел на капоте и наблюдал за моим приближением. Уэст оправдывал свое присутствие тем, что время от времени видел, как я наугад срываюсь с места, и хотел посмотреть, чем я занимаюсь. Я была так зла на него в то время, в