спинки впереди стоявшего сиденья. В густом полумраке салона, пронизанного призрачным светом, исходившим со стороны кабины самолета, бизнесмен ясно различил стройный силуэт голого человека. Силуэт этот двигался по проходу, ритмично раскачиваясь из стороны в сторону, неумолимо увеличиваясь в размерах, постепенно прорисовываясь подробнее, во всех возможных деталях. Степан Яковлевич видел эту фигуру лишь одно мгновение, прежде чем снова пригнуться, испуганно сжавшись в комок. Представший перед ним человек вовсе не был эфемерным сгустком, порожденным разбушевавшимся воображением. Он казался абсолютно реальным, на все сто процентов, сотворенным из крови и плоти.

Из мертвой крови и мертвой плоти.

— Черт возьми! — прошептал Давыдов, будучи не в состоянии совладать с собственными эмоциями.

И его будто бы услышали.

— Где же ты притаился, Стёпа? — со злобной усмешкой сказал Ерохин. — Я тебя слышу. Слышу, как ты бубнишь себе под нос. Слышу, как бьется твое гадкое, трусливое сердечко. Что же ты прячешься? Чего боишься? Ответственности? Будь мужчиной, Стёпка! Выходи и мы поговорим с глазу на глаз. Расставим все точки над «и».

Шаги Кольки стали громче и отчетливее. Он был совсем рядом. Буквально в нескольких метрах. И это несколько отрезвило Давыдова. Заставило взять под контроль собственный, потерявший управление над телом, разум.

Нужно было что-то делать. Сидеть более на одном месте не представлялось возможным. Скрыть за спинкой кресла такого крупного человека, как Степан Яковлевич, было трудно. Найдет его Ерохин, или не найдет, было теперь лишь вопросом времени. Времени, которого у пожилого мужчины осталось совсем немного.

Что же он может предпринять в данной ситуации?

Невольно вспомнив, насколько легко поднимал его с земли, казавшийся не таким уж и могучим Коля, Давыдов ясно осознал, что драка один на один будет не лучшим решением. Наверняка Ерохин справиться с ним в два счета. Сломает, как тростинку. Прихлопнет, будто муху.

Нет, нужно бежать. Но куда?

Самостоятельно из самолета Степан Яковлевич выбраться не может. Он уже пробовал сделать это ранее. Значит нужно искать новое укрытие. Куда более надежное, чем пассажирское сиденье. Какое-нибудь помещение с крепкой дверью и замком. На ум невольно пришла туалетная комната. Маленькая, тесная, душная, но при все при этом, столь желанная теперь. И если Давыдов хочет попасть в нее раньше, чем до его шеи доберутся скрюченные пальцы утопленника, то нужно было действовать немедленно.

Убедив себя мыслью, что хуже ему уже не станет, пожилой мужчина решительно вскочил со своего кресла. Выбравшись в проход между рядов пассажирских сидений, прямо под носом у озиравшегося в полутьме Ерохина, Степан Яковлевич с прытью бойкого юнца бросился в хвостовую часть авиалайнера, туда, где располагалась уборная.

— А вот и ты, мой друг! — торжествующе воскликнул Николай, оголив свои потемневшие, гнилые зубы. Однако неожиданный рывок шестидесяти трехлетнего бизнесмена явно сбил его с толку.

— Куда ты, сволочь? Стой! — гневно прорычал Ерохин и, кинувшись догонять свою жертву. Но было уже слишком поздно. Каким бы коротким не был тот промежуток времени, которым столь щедро одарил Давыдова мертвый друг, его хватило, чтобы преодолеть несколько метров. Сделать несколько спасительных шагов к желанному укрытию. Получив достаточную фору, пожилой мужчина успел не только добраться до туалетной комнаты, но и, прежде чем его настигнет преследователь, заскочив внутрь, закрыться на щеколду. Победно вскрикнув «занято», Степан Яковлевич прижался спиной к двери и, упершись немеющими ногами в пол, а дрожащими от волнения руками в стены крошечного помещения, приготовиться к обороне.

Атака Ерохина не заставила себя долго ждать.

Буквально через долю секунды дверь сотряслась от мощных ударов. Она вздрогнула несколько раз, едва не сорвавшись с петель. Давыдов даже успел засомневаться в том, насколько надежным было его новое убежище на самом деле. Однако время показало, что все не так уж и плохо. Колька бесновался, без устали молотил руками и ногами, сквернословил, угрожал своему другу, что обязательно доберется до него, но пробиться внутрь туалетной комнаты так и не смог. Такое положение вещей позволило Степану Яковлевичу успокоиться и обрести уверенность в себе. Причем даже в излишней степени. Ощущая спиной пляшущую, но все еще справляющуюся с непрекращающейся осадой дверь, пожилой мужчина набрался смелости и стал дразнить Ерохина, никаким образом не помышляя о возможных последствиях. Взбешенный столь наглым поведением Давыдова, Николай нанес еще несколько сильных ударов ногой, но, так и не достигнув желаемой цели, решил временно приостановить свои попытки проникновения.

— Пусть так!.. Пусть я пока не могу добраться до тебя… Но только пока. — говорил с тяжелой отдышкой Ерохин, раздраженно расхаживая из стороны в сторону. — У меня куча времени. И ты, мой друг, никуда из этого самолета выбраться не сможешь… Ты не сможешь сбежать. Не сможешь спрятаться… Некуда и негде!

Злобно выкрикнув последние слова, Колька принялся за прежнее дело. Наваливаясь плечом на дверь туалетной комнаты, он наносил теперь удары заметно сильнее, предыдущих. Ощутив их на своей шкуре и, в буквальном смысле слова, отлетев в сторону, к противоположной стене, Степан Яковлевич не на шутку встревожился. Ведь в тот момент ему показалось, что еще мгновение и перегородка, разделявшая двух мужчин, попросту не выдержит. Напрягши все свое грузное тело, бизнесмен прижался к пляшущей двери, стараясь хоть как-то противостоять своему неутомимому преследователю и его попыткам прорваться в помещение уборной.

— Нет! Держись! Прошу тебя! — умоляюще твердил вслух Давыдов, упираясь, что есть сил. С разгорающимся в сердце трепетом мужчина слышал ужасающий лязг, производимый срывающимися с креплений петлями, и громкий скрип ломающегося дверного полотна. В тот миг он хотел лишь одного, оказаться где-нибудь в другом месте. Там, где нет его мертвого, некогда утопшего друга. Нет гнетущего, удручающего полумрака. Нет необъяснимого одиночества и ощущения безысходности.

— Ну, вот, кажется и все. — воодушевленно произнес Ерохин, на секунду прервав «осаду крепости». — Готовься, Степка, сейчас ты у меня получишь!

Давыдов от страха зажмурился, приготовившись ощутить невероятный по силе удар. Но вместо этого он не почувствовал ничего, кроме легкой прохлады и необычайной, непривычной после всего этого шума, тишины.

6.

Он открыл глаза и медленно посмотрел по сторонам. Туалетная комната выглядела совсем не так, как мгновение тому назад. Теперь это было просторное, благоустроенное помещение. Блистающая на свету кафельная плитка, выстланный керамогранитом пол, несколько индивидуальных кабинок и ряд из белоснежных биде, вмонтированных в стену. Это была вовсе не та тесная уборная авиалайнера, какую выбрал себе в качестве укрытия Давыдов… Черт возьми! Да он вообще был не в самолете, а в каком-то другом, неизвестном месте!

Как Степан Яковлевич здесь оказался?

Снова это таинственное необъяснимое перемещение.

По чьей прихоти оно произошло?