К у з ы е в (выходя из положения). Я с невестой вас поздравляю!

Д е х к а н б а й. Спасибо. Давно уже Хафиза — моя невеста. Вместе с ней приехали. Надеюсь, она вам понравится…

К у з ы е в. Уже нравится! Когда невеста с женихом приезжает в Голодную степь — это хорошая невеста!

Из дома выходит  Х а ф и з а  с ведрами.

Х а ф и з а. Салам! (Вспомнив, что на ней огромный дядин фартук, скрылась в доме.)

К у з ы е в. Она? Какая пугливая!

Х а ф и з а  снова показалась, теперь уже без фартука.

Х а ф и з а. Извините, вода мне нужна. Не можете мне сказать, где здесь берут воду?

К у з ы е в. Для меня честь показать вам… (Показывает.) Вон… там… из канала…

Х а ф и з а. Ой, как далеко!

К у з ы е в. Да, не близко…

Х а ф и з а  и  Д е х к а н б а й  уходят. Кузыев их провожает. Входит  М а в л о н. Его знобит. Голова вновь повязана полотенцем. Ложится, накрывается одеялом. Возвращается Кузыев.

К у з ы е в (подойдя к Мавлону). Салам!

М а в л о н (заметив Кузыева). А! Кирпичник! Ну, как дела? С поля идешь? Уборка как шла без бригадира? Много собрали?

К у з ы е в (неопределенно). Собрали…

М а в л о н. Ты-то сколько собрал?

К у з ы е в (неопределенно). Ну, собрал…

М а в л о н. Э! Опять пятьдесят кило! Не смог больше! (Накрылся одеялом.)

К у з ы е в. Нет, Мавлон-ака, сегодня не пятьдесят…

М а в л о н (приподнявшись). Ну? Неужели больше?

К у з ы е в. Сегодня сорок три… Не умею я хлопок собирать.

М а в л о н. Тьфу! (Лег, накрылся одеялом, снова приподнялся.) О чем ты думаешь, Кузыев? В голове что у тебя?

К у з ы е в. Доски, Мавлон-ака.

М а в л о н. Тьфу! Вчера кирпич был в голове. Сегодня — доски…

К у з ы е в. Лес какой привезли, Мавлон-ака! А сложили как? Как, я вас спрашиваю?!

М а в л о н (выходя из себя). Не нужны мне твои доски! Хлопок убрать мне нужно!

К у з ы е в (уговаривая). Сгниет весь лес!

М а в л о н (неожиданно спокойно). Подойди сюда. Не бойся, подойди! Слушай, Кузыев! Ты зачем в колхоз приехал? В Голодную степь зачем приехал? (Раздражаясь.) Председателю завтра скажу — пусть отправляет тебя из колхоза!

К у з ы е в. Сгниет весь лес, Мавлон-ака!

М а в л о н (в ярости). Зачем завтра? Сегодня скажу! (Встав.) Сейчас скажу! По сорок три кило в моей бригаде собирают! В бригаде Мавлона! Позор! Досками мне голову морочит. Лодырь!

К у з ы е в (сжав кулаки). Что?

М а в л о н. Лодырь! Нет, не найдешь ты себе места в Голодной степи! Это я тебе говорю! Мавлон говорит! (Уходит.)

Входит  С а л т а н а т.

С а л т а н а т. Хашим, вы еще здесь?

К у з ы е в. Ухожу… Из колхоза я ухожу, Салтанат… Уезжаю из Голодной степи. Совсем уезжаю…

С а л т а н а т. Как это уезжаете? Комсомольцы только приехали…

К у з ы е в. Другие-то приехали, а я… Как в песне поется… Эх, не до песен мне… (Уходит.)

С а л т а н а т. Хашим уезжает. Как это? Уезжает Хашим… (Плачет.)

Входит  А д ы л о в. Увидел плачущую Салтанат.

А д ы л о в. Слезы… Что случилось? Плачем почему? Говори, говори, Салтанат…

С а л т а н а т (плачет). Хашим уходит…

А д ы л о в. Кузыев? Куда уходит?

С а л т а н а т (плача). Из Голодной степи он уезжает. Совсем уезжает…

А д ы л о в. Вот оно что! Не ожидал! Хорошим комсомольцем казался! Фронтовик…

С а л т а н а т (плача). А песен сколько знает…

А д ы л о в. Так… А на поверку оказалось, что он только и умеет песни петь. Что ж, поговорим с Кузыевым на комсомольском собрании.

С а л т а н а т. Поговорите с ним, Адылов-ака… Поговорите…

А д ы л о в. До собрания поговорю. Найди мне его, Салтанат…

С а л т а н а т. Хорошо… Я побегу…

Входят  Х а ф и з а  и  Д е х к а н б а й  с ведрами.

А д ы л о в (останавливая Салтанат). Погоди… (Указывая на Хафизу.) Племянница Мавлон-ака?

С а л т а н а т. А это жених ее! (Представляя Адылова.) Парторг наш. (Убегает.)

Х а ф и з а, Д е х к а н б а й. Салам!

А д ы л о в. С приездом, дорогие товарищи! С вами мне и оставалось познакомиться! Устроились?

Д е х к а н б а й. У дяди Хафиза жить будет. А я — в общежитии. Извините, пожалуйста… (Вносит ведра в дом.)

А д ы л о в. Издалека приходится таскать воду.

Х а ф и з а. Хорошо бы воду из канала в кишлак провести. Проложить трубу…

А д ы л о в. Хорошо бы… Многое нам придется здесь проводить, поднимать, прокладывать, строить…

Д е х к а н б а й (выходя из дома). Где же дядюшка? Нет его!

А д ы л о в. Не бережет себя ваш дядя! Слово дал мне, что будет сегодня лежать… Хлопкороб он прекрасный, а вот… (Спохватился.) Да вы ведь лучше меня его знаете…

Д е х к а н б а й. Просить мы собирались… Если возможно, хотели мы работать в бригаде Мавлон-ака. Боевого командира имели бы… в наступлении!..

А д ы л о в. В наступлении?

Д е х к а н б а й. На Голодную степь!

А д ы л о в. Охотно переговорю с председателем. Вместе попросим…

Х а ф и з а. Спасибо! Извините, я — по хозяйству… (Входит в дом.)

А д ы л о в. Наступление — говорите? Хорошее слово — наступление! А некоторые у нас… собираются отступать.

Д е х к а н б а й. Комсомольцы?

А д ы л о в. Один комсомолец. Не из ваших. Раньше приехал. Кузыев — его фамилия.

Д е х к а н б а й. Хашим? Не может этого быть! Только что с ним беседовал. Строить он приехал! В хлопке он не понимает, а когда о строительстве рассказывает — у него глаза горят. Доски, говорит, какие-то привезли, сложили не так, недоволен Кузыев, к бригадиру он пошел…

А д ы л о в. К Мавлон-ака? О досках разговаривать? Догадываюсь, догадываюсь, в чем дело… Из памяти выпало, что Кузыев строитель. Сушилки пусть строит! Займусь делами Кузыева! О себе теперь расскажите… Дома, в колхозе, что делали?..

Д е х к а н б а й. Хлопкороб… в последнее время бригадиром был…

А д ы л о в. А в Голодной степи… как