Он там. Он видит меня обнаженной и связанной с его лучшим другом, и мое сердце бешено колотится в груди при этой мысли.

Удерживая узел между моими лопатками, Дрейк подталкивает меня вперед, пока я не повисаю на бедрах. Затем я снова поднимаю глаза и на этот раз нахожу в толпе эти темные глаза. Он стоит на краю комнаты рядом с Мирабель и смотрит на меня и Дрейка. Там, где должны быть ярость и ревность, есть выражение благоговения и интриги. Почему он не останавливает это?

— С обвязкой контроль и толчки становятся намного мощнее. Будьте готовы продемонстрировать.

Мы с Дрейком одновременно напрягаемся. Но взгляды толпы прикованы к нам, и энергия в зале не позволяет нам отступить. Мы зашли так далеко и почти закончили, но даже когда мой муж наблюдает через всю комнату, я чувствую Дрейка позади себя. Я чувствую сексуальную энергию его тела, удерживающую мое. Подавляя, доминируя и контролируя меня таким образом, что мои трусики становятся мокрыми, а мое тело горит.

Откашлявшись, Дрейк отталкивает меня назад, но не совсем касается моего зада, как я ожидала. Я, наверное, не должен быть так разочарован, как сейчас.

— О, я думаю, ты можешь добиться большего. На самом деле покажи ей, — говорит Максвелл, и толпа вопит, подгоняя Дрейка. Я слышу, как он рычит позади меня, крепче сжимая мои ремни.

Затем меня резко дернуло назад, пока я не почувствовала, как он врезается мне в зад, и я издала воющий визг от внезапного удара. Горячее возбуждение разливается по моей крови от безошибочного ощущения его твердой, как камень, длины.

Толпа снова реагирует, на этот раз аплодируя и крича.

Как только Дрейк врезался в меня, он исчез. Я вдруг скучаю по весу его члена у моей задницы и, кажется, не могу перестать думать об этом. Даже когда я снова смотрю на Хантера через комнату, наблюдая за ним с более пустым выражением лица.

Затем Максвелл ведет Дрейка, снимая с меня привязь, и я не могу обдумать ни единой мысли. Мой разум плавает. Я продолжаю чувствовать его твердость против себя и неоспоримую силу толчка.

Когда мы уносимся со сцены, раздаются новые аплодисменты, и когда мы встречаем Хантера у двери, я поднимаю глаза и вижу, как Дрейк неловко ерзает.

— Это было впечатляюще, — говорит Хантер, обнимая меня за талию, теперь надежно прикрытую моим платьем. Хотя веревка до сих пор горит, как эхо нашего времени на сцене. Я продолжаю смотреть на лицо Хантера, пытаясь найти гнев, но его нет. Он кажется спокойным, и мне интересно, он просто накапливает свой гнев, когда мы наедине, или его лучший друг не так сильно расстроился, как должен был бы, увидев, как его лучший друг трет его жену на сцене.

— Мне нужно выпить, — бормочет Дрейк.

— Мне тоже, — отвечаю я.

— Тогда пошли, — добавляет Хантер, и с этими словами мы втроем быстро направляемся к двери.

Правило № 5: Зачем ревновать, если можно возбудиться?

Хантер

Поездка на машине до проката от клуба спокойная. Изабель сидит рядом со мной на пассажирском сиденье, сложив руки на коленях, и ее глаза прикованы к проходящему через окно городу. Позади нас размышляет Дрейк. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало заднего вида, я ловлю его взгляд лишь на секунду, прежде чем он в спешке отводит взгляд.

Я нахожу их странное чувство стыда забавным. Они выглядят так, как будто их обоих поймали с руками в банке с печеньем, и, может быть, если бы я был неуверенным в себе человеком или хотя бы на мгновение подумал, что эти двое когда-нибудь даже подумают о том, чтобы предать меня, я бы беспокоился больше. Но не я.

То, что произошло на сцене, было всего лишь демонстрацией, и ведущий Максвелл явно недооценил их как пару. Небольшое шоу, которое они устроили, было забавным, особенно для меня, чем для кого-либо еще, поскольку я был единственным в зале, кто знал, насколько неудобно это было для них.

Увидеть их там наверху, мою полуголую жену в руках моего лучшего друга… не произвело на меня того впечатления, которого я ожидал. Когда я вернулся в главный демонстрационный зал, я остановился у двери, когда узнал двух человек в розовом свете. И пока мой разум повторял ритм “какого хрена” , мое тело не реагировало так же.

Может, мне стоило броситься на сцену и вырвать свою женщину из объятий Дрейка. Я, наверное, должен был закипеть от гнева при виде его пальцев, пробегающих по всей длине ее позвоночника, скользящих по едва прикрытым грудям и щекочущих нижнюю часть ее грудной клетки. Но я не ненавидел это.

Я вовсе не ненавидел.

Изабель выглядела такой маленькой по сравнению с телом Дрейка. Ее теплые медные волосы сияли еще ярче в розовом свете. И я не мог не задаться вопросом, что творилось у него в голове во время их небольшого эксперимента по связыванию веревки. Мне не пришлось долго удивляться, потому что в тот момент, когда Изабель отошла в сторону, все в комнате, включая меня, увидели его впечатляющую реакцию.

Он был тверд. Очень тяжело, если я правильно оцениваю со своей точки зрения.

Мой лучший друг явно возбудился, прикасаясь к моей связанной веревкой и полураздетой жене.

Я должен быть чертовски в ярости… но я не в ярости.

— О чем ты говорил с Мирабель? — кротко спрашивает Изабель, когда мы подъезжаем к прокату.

— Перекрестное продвижение. Она рассказала мне немного о том, как они обращаются со своими контрактами и фрилансерами.

— Хорошо, — отвечает она и снова замолкает. Она ведет себя странно.

— Вам понравился этот демонстрант? Мы можем поговорить с ним о приезде в наш клуб.

— Он был слишком формальным и чопорным, — ворчит Дрейк с заднего сиденья.

— Тогда неважно, — шучу я.

— Не знаю… Он мне вроде как понравился, — добавляет Изабель с милой улыбкой. Моей жене нравятся все, поэтому иногда ее суждениям трудно доверять. Но это заставляет меня любить ее еще больше. В ее теле нет порочной или жестокой кости. Перегнувшись через консоль, я сжимаю ее руку.

Как только мы вернемся к аренде, будет уже за полночь, и мы, вероятно, должны быть измотаны, но мы втроем провели последний год, корректируя наши графики, чтобы приспособиться к поздним часам клуба. Изабель даже наняла сотрудников, чтобы открыть свою студию,